Не в столь отдаленном прошлом я начинал читать другую книгу этого же автора, но по техническим причинам не смог дочитать до конца. Чтиво было занимательным, но я не мог говорить что-либо наверняка, так как узнал лишь часть истории. Не раз и не два такое было, что начали за здравие, а кончили… ну сами понимаете. Что же, теперь я прочел, а точнее, прослушал всё от начала и до конца. И мнение однозначно – книга хороша. Нет, не так. Автор хорош. Мужик явно знает толк в правильно расставленных приоритетах, но обо всем по порядку. А начнем с мира. Альтернативное теслапанковое прошлое, люди верят в технический прогресс и электричество, но вместе с тем из Ада лезут черти, оборотни не жертвы предрассудков и гипертрихоза. К счастью, и те, и другие очень не любят электричество, так что слава прогрессу! Сам мир оригинален, а Сиятельные это отдельная достопримечательность. Сюжет закручен не хуже поросячьего хвостика, и я всё ещё не понял, движется главный герой от свиньи или к. Но это норма, книга-то детективная. Так что сюжет, атмосфера и прочие мелочи проверку выдержали. Висящее на стене ружье стреляет. И этого было бы достаточно, чтобы назвать книгу неплохой. Но она хороша, так как и прочие элементы, вроде персонажей, оставили в памяти лишь приятный след. Идеальна ли книга? Конечно же, нет. Но она явно далека от посредственности. Итак, персонажи. Главный герой – Леопольд Орсо. Интроверт, на треть русский, тощий аки жердь и в целом не ясно, удачлив он или наоборот. Рассудительный, да, влюблен, но, аве автор, любовная линия не просто на вторых ролях, она юстовая и на неё тратят так мало времени, что можно и забыть. Личность, как и сам мир, не плоская и очень даже реалистичная. Возьмем для примера деньги. Вот как бывает обычно в книгах? Персонаж богат, его любят женсчины, за ним пойдут и в огонь и в воду за идею. Деньги? Какие деньги? Всё за наш счет, но мы, пожалуй, ещё и доплатим. Здесь не так, что приводит меня в восторг. Никто не хочет делать что-либо просто так. Даже близкий знакомый, который, по идее, не должен быть таким меркантильным, требует едва ли не за каждое действие денег. И дерет как может. Не какие-то там десятки, а сразу сотни и тысячи. А ведь на десятку Лео жил почти неделю. Все такие восхитительно алчные пирожочки. Лео, впрочем, тоже не без грешка. Знает цену деньгам, есть хочет, но не только лишь все могут выстрелить человеку в спину, а потом пойти домой, чтобы спокойно проспать всю ночь. Книга наполнена огромным количеством деталей. Многие не имеют какого-то глубинного смысла. Просто констебль не пьет, просто отбитая нога, просто конфетки. И всё же именно они делают мир таким живым, таким запоминающимся. Как Лео и говорил, нет черного, нет белого, есть лишь полутона. Он не герой, его напарник не герой. Никто не хочет свергать правительство, чтобы нести в мир доброе и чистое. Все либо хотят жить, либо власти и денег. А ещё была детально прописанная пытка электричеством, что для меня вроде новогоднего подарка. Дайте два. Поэтому 8 коричных булочек из 10, потому что в первой части автор делал мама ама криминал. 

И сказал Он, да будет свет! И вспыхнули небеса, выжигая глаза тем, кто мог видеть. И звучал голос Его, оглушая тех, кто слышал. И вздыбилась земля, и испарились в одно мгновение реки, и рассыпались пеплом деревья. Наши тела оказались заражены смертью. Плоть отслаивалась от костей, мы падали, не способные ни видеть, ни слышать. Рассыпались, исчезая без следа.

 Апокалипсис, о котором твердят в храмах. Великая чистка. Люди задаются вопросом, каким он будет? Что будет после него и будет ли вообще? В серии книг Мичурина одна из вариаций ответов на данные вопросы. Прогремела Третья, но не последняя, мировая война. Сдетонировали ядерные боеголовки, сея смерть и разрушения, погибли многие, но не все. Цивилизация кончилась, сытая жизнь кончилась. Людям пришлось заново отрастить клыки и когти, право сильного стало неоспоримым фактом. На самом деле люди не стали хуже, чем есть, просто критическая ситуация сорвала покров цивилизации. Когда я только начинал читать, то отнесся к первой книге довольно скептически. Постапокалипсис не особенно влек меня, я ожидал увидеть очередного героического героя, который поможет всем, выебет бабу и в конце спасет мир от очередного пиздеца, попутно расстреливая из гатлинга орды врагов. Ну всё в лучших традициях. Но что же я увидел? Я увидел одну из самых прелестных книг. Конечно, это мнение сугубо субъективное, но для любителей реализма, нетипичного сюжета и насилия будет самое то. Собственно, начнем с основного персонажа. Стас отнюдь не герой. Наемник, работающий на того, кто платить, а без денег не будет и помощи. По мировоззрению он хаотично-нейтрален, что о многом может сказать понимающим термин. Он поступает хорошо, поступает плохо в основном ради себя самого, сын эпохи и это прекрасно. Реалистично, как и то, что он не хочет булькаться в речке осенью, предпочитая быть грязным, но без температуры. В общем, товарищ интересный, поступающий неожиданно адекватно. Возьмем для примера момент, когда ему пришлось побывать в плену у местных рейдеров. Вот ситуация. Он связанный лежит на повозке, рядом стоит главарь, несколько других рейдеров и дедок, которому просто не повезло. На земле валяется девушка, которую конкретно собираются изнасиловать. И как же поступит Стас, когда увидит, что дедок из-под рубахи достает пистолет, собираясь пристрелить главаря? На выбор два варианта. Стас ничего не сделает, так как поступок дедка поможет девушке. Либо он предотвратит убийство главаря, так как своя шкура ближе (полные аргументы есть в самой книге). Я, честно, ожидал, что он поможет деду, а потом всё будет хорошо и даже лучше. Но тыж посмотри, помог главарю. С девушкой всё было очень плохо, но оперируя своим поступком Стас смог выторговать свободу для себя. Деда убили, девка осталась с бандитами, а он пошел дальше. И спал прекрасно, стоит заметить. И он не единственный такой хороший. Там все персонажи по-своему интересны. Иногда не очень адекватны, но это лишь поднимает реализм. А сюжет! Нет никакого спасти всё и вся. Смерть, страдания и разрушения на почве мести. Повороты такие крутые, что я был просто шокирован, а концовка оказалась абсолютно неожиданной. А какие сочные описания насилия. Восторг, это чистый восторг. Я даже готов купить эти книги, что о многом говорит. Конечно, кому-то не понравится, но это естественно. Люди не обладают разумом улья. 

На столь радостной ноте можно было бы закончить, но я должен сказать кое-что ещё. У нас есть четыре книги. Две из них посвящены Стасу, а две оставшиеся Коллекционеру, который появляется… кажется, в первой же книге. Что характерно, как явный НПС. Просто дает информацию, что вот там есть интересная херь, но неожиданно остается и радует мой взор. Как персонажа его может описать данный отрывок:

"– В свое время заказ получил на одного функционера ихнего с семьей. – Желтые точки под капюшоном мечтательно сузились до мерцающих щелок, и в голосе появились отчетливые ностальгические нотки. – Отработал славно. Сам, жена, трое сыновей и дочурка. Да-а. – Кончик языка прошелся по тонким губам землистого цвета. – Нежная девчушка была, приятная в общении. – Глухие каркающие смешки снова вылетели из его горла, отражаясь от холодных и влажных стен каземата. – Лет двенадцать ей было. Сладкая-сладкая девочка. Я всадил ей нож в печень и, пока она издыхала, употребил по полной программе. Ты когда-нибудь такое проделывал, Стас?

– Нет, не доводилось, – ответил тот и почувствовал, как ногти впиваются в ладонь.

– Жаль. Ты многое упустил в этой жизни."

Кто такой Коллекционер? Мутант, каннибал, охотник за головами и просто прелестный черт. Если Стас хаотично-нейтрален, то Коллекционер скорее нейтрально-злой. Не хаотично-злой, потому что он может в порядок и приличное поведение ради своей сохранности. Да, мракобес ещё тот, ставший охотником за головами потому что нравится, но хаотично-злым я его назвать не могу. Так вот, если первые две книги ещё сохраняют налет приличия, то две вторые это Содом и Гоморра. Упомянутый каннибализм, трупы, шлюхи, анаша. Очень плохой парень, но восхищение мое вызывает то, что при такой жизни в свои 32 он всё ещё жив. То есть котелок варит очень хорошо (даже читать умеет), что просто мое уважение. Мне понравилось, но хочу предупредить впечатлительных личностей о высоком градусе аморальности в двух последних книгах. Сюжет там более мистический, да, но хуже он не стал, как и концовка. Всё же однажды куплю эти книги.

Вот на этом всё.

Если бы у Колхо поинтересовались, как же всё прошло в Храме, то ему было бы крайне трудно ответить. Механически переставляя ноги, мужчина тратил все силы на то, чтобы не упасть и сохранить привычное выражение лица. Думать было слишком сложно, не говоря уже про то, чтобы Вспомнить что-то из того ада, который довелось пережить второй раз за три года. Так же как и в прошлый раз, Витольд понятия не имел, сколько времени пришлось распинаться перед размякшими выблядками, именующими себя священнослужителями. По внутренним ощущениям, не менее сотни лет без перерыва, настолько ему было плохо. Действительно плохо, хотя самым серьезным повреждением оставалась ссадина на боку, оставленная Кошкой. И всё же ему было больно, словно в груди зияла огромная продолговатая рана. Тонкий слой податливой кожи отсутствовал вместе с грудиной, обнажая влажное нутро. Он хотел сесть, скорчиться где-то в темном углу, чтобы никто, ни одна живая душа не видела этого ранения, этой слабости. Но продолжая идти по улицам, Витольд лишь согнулся чуть сильнее обычного, что никого не удивляло, учитывая отсутствие посоха. Застывшее выражение лица, осторожные движения – уловки, отработанные за годы жизни в Термуте, они могли обмануть кого угодно. Кого угодно, кроме существа с настолько развитым восприятием, как оборотень. И Колхо прекрасно знал, что Тир знает. Ощущение тяжелого голодного взгляда где-то в области затылка в любой другой ситуации разозлило бы его. Но сейчас мужчина лишь кусал губы, чтобы не клацать зубами от страха. Разумом-то Витольд понимал, что сейчас опасность не больше, чем в любой другой день, но алогичная часть, натянувшая и так ослабший покров самоконтроля, заставляла желать убраться как можно дальше от зверя, принявшего облик человека. Или развернуться и напасть первым. Бежать или сражаться. И одной Бездне известно, как бы поступил Тир если бы имперец всё же не выдержал бы и упал. Сейчас-то он спокойно шел чуть позади, придерживая Кошку, но это спокойствие было таким же ложным, как, к примеру, горб Колхо. К счастью, до ворот Малвармы удалось добраться достаточно быстро, чтобы не пришлось это проверять. А как только открылся путь к дому, Витольд тут же поспешил скрыться к себя в комнате.

Проводив взглядом своего якобы хозяина, оборотень глубоко вдохнул, игнорируя любопытствующего Тиома. Шулеры обычно были более внимательны к деталям, но в данном случае для правильных выводов катастрофически не хватало информации. Можно было бы удовлетворить любопытство человека, если бы это было лишь мелкой пакостью, скрашивающей будни. Но это уже было бы не безобидным шлепком по щеке, а кинжалом, приставленным к горлу. Очень интересно, но пока в высшей мере бесполезно. Потому Тир лишь скользнул незаинтересованным взглядом по человеку и подтолкнул к нему Кошку. По неписанному правилу, если оборотень не таскался за Колхо, то слуги искали для него работу по дому. Её всегда было предостаточно, так что если бы Кошка выглядела чуть более вменяемо, то и для неё нашлось бы занятие. Но как именно северянка оказалась на кухне никто толком сказать не мог. Просто в какой-то момент северянка оказалась там. Можно сказать, ей сильно повезло, так как несмотря на то, что у неё было достаточно много общего с Колхо, при первых признаках слабости нападать Тир не хотел. Возможно, причиной был пол. Возможно, именно из-за этого оборотень потратил несколько минут, проверяя состояние Кошки ближе к вечеру. Методом обнюхивания, так как запахи говорили ему куда больше, чем людям с их ущербным обонянием. Жизни рабыни однозначно ничего не угрожало, но схожие реакции на раздражители изрядно беспокоили и интриговали Тира. Он хотел знать, как связаны эти двое. Добрался ли культ и до заснеженных краев? Или северяне сами дошли? Или какой-то третий вариант, сформировавшийся при содействии одного конкретного имперца? Очевидно, Витольд и не прекращал вести какую-то свою игру, но в этот раз оказалось слишком сложно разобрать где мишура, а где правда. Спросить бы, да вот только ни горбун, ни его рабыня не были способны к разговору. Кошка лишь пялилась куда-то перед собой, кажется, даже не замечая чужого присутствия, а видеть Колхо в подобном состоянии второй раз было уже слишком. Потому и приходилось игнорировать разбуженное любопытство.

Удостоверившись, что с девушкой всё в порядке, он продолжил изображать кипучую деятельность, стараясь не думать о Кошке и Витольде, и тем более не анализировать отличия и сходства. Только не в тот момент, когда вокруг полно людей и в руках ящик с хламом. К счастью, скучный промежуток дня кончился. Солнце скрылось за горизонтом, а Тир проследовал в башенку вслед за северянкой, даже не пытаясь скрыться от любопытных глаз не таких уж многочисленных, но стандартно языкастых служанок. Впрочем, лучше уж думают про амурные дела рабов, чем интересуются реакцией Кошки на исчезновение солнца, учитывая, что Колхо был в тот раз абсолютно невменяем.

Большие пушистые снежинки падали с небес. Они приземлялись на голые черные ветки, на промерзшую землю, уже и так покрытую сплошным белоснежным ковром, и на голову девушки, стоящей посреди черно-белого леса. Воздух был чистым, ледяным, ничем не напоминающий густой кисель Термута. Сладкий, бодрящий, такой, который хочется вдыхать полной грудью, хотя это слишком опасно. Тихо шуршал снег, потрескивали деревья от холода. Картина предельно мирная, но не убаюкивающая. Красивая, но не сказочная. Всё здесь говорило «наслаждайся». Ведь так прекрасно бежать по зимнему лесу, видеть, как от шагов в стороны летит воздушное снежное крошево. А как прекрасен лед, постоянно меняющий свой цвет. Только ветер, который вроде и был здесь постоянно, но лишь сейчас обозначил свое присутствие, принеся тяжелый запах оленя.

— Беги. Убей, — шелестели снежинки, врезаясь в деревья, приземляясь на землю.

В один миг настроение сна поменялось, наполнившись азартом охоты, сменив цвета. В ранее чистом и светлом небе открыла свое кровавое око луна. Снег стал алым, словно кровь, ветер взбесился. Чужое мощное сердце стучало вдалеке, отбивая устойчивый ритм.

— Убей. Убей, — стонали деревья, раскачиваясь из стороны в сторону. – Убеее…

Ветер усилился. Деревья хором заскрипели на одной тоскливой ноте, а снег, вперемешку с лесным мусором подняло в воздух. Грязная масса понеслась на Кошку, подобно волне в бушующем море. Что-то трещало там, подобно костям, и вой ветра всё больше напоминал крик раненого животного. Оно неслось на человеческую девушку, грозя смять, раздавить, сломать каждую кость в теле. Вот остались считанные метры, которые кончились за секунды. Вот волна зависла прямо над ней, открыв чернильное брюхо и… И ничего. Обдав девушку потоком неожиданно горячего воздуха, ревущая масса пронеслась мимо, оставив после себя лишь оглушающую тишину и непроглядный мрак. Не осталось ни бодрящего холода и светлого неба, ни алой луны и металлического привкуса на языке. Ничего. Лишь ветер хлестал по голой коже. Раз, второй, а после задул в одном направлении, устойчиво, но не так сильно. Тем не менее тьма явственно задрожала, пришла в движение и начала рассыпаться черными хлопьями, обнажая золотой песок. Ветер вновь завыл, усиливаясь, снося тонкий покров, открывая взгляду бескрайнее море песка. Раскаленная безжизненная пустыня с лиловым небом и огромным солнцем. Стоило только последнему пятну темноты исчезнуть, как ветер стих, оставив после себя сухой неподвижный воздух и вой. Тот звук, который, казалось, издавал сам ветер, на деле оказался вполне себе отдельным, полным боли и отчаяния. Он доносился откуда-то издалека, но с каждым ударом сердца то ли усиливался, то ли его источник приближался. То, что могло выть настолько громко, однозначно было крупнее Кошки. И ей бы убраться куда подальше, зашагать в обратную сторону, но, словно не желая давать ей выбор, целый пласт песка под ногами пришел в движение, утаскивая её вниз. Вместе с тем менялся и пейзаж, мягко перетекая с одного на другой. Хотя в пустыне подобное было не так легко заметить из-за общего однообразия, и всё же девушка съезжала довольно долго, потому не заметить как выросли барханы, как они поменяли свое месторасположение было невозможно. А ещё нельзя было не заметить черную груду где-то внизу. Она едва шевелилась, лишь завывала так же отчаян, никак не реагируя на девушку, но лишь до того момента как на неё не наполз слой песка. Фигура встрепенулась, смолкла и подняла голову, которую до этого прикрывала длинными руками. Оно имело очень мало общего с человеком в плане анатомии, хотя бы из-за шкуры, даже издалека выглядящей грубой. Всё тощее тело покрывали костяные пластины разного размера и формы, становясь особенно крупными на спине. Даже голова обросла острыми гребнями, защищающими особо уязвимые места, вроде затылка или глаз, а на висках так и вовсе красовалось нечто, слабо напоминающее рога. Когда девушка подъехала ближе, то существо встало, позволяя увидеть впалый живот, совсем нечеловеческие ноги и глубокую дыру посреди груди, с клубящейся там тьмой. Лишь глаза, слезящиеся, широко открытые, светло-серого цвета, были человеческими. И принадлежали они человеку измученному, не осознающему, что здесь происходит. В них не было разума, лишь злоба, рожденная болью и страхом. Понаблюдав за девушкой немного, оно открыло пасть и вновь завыло, после чего опустилось на все четыре конечности и бросилось на неё, одним прыжком преодолев разделяющее их расстояние. Сильные руки сомкнулись на плечах, когти пробили тонкую кожу, а влажная морда ткнулась ей в шею, исследуя. Тяжело дыша и фыркая, существо елозило чувствительным носом под подбородком, после переместилось ниже, щекоча дыханием грудину. Видно, здесь обнаружилось нечто, что не понравилось ему, потому что существо гортанно зарычало, оскалило кривые клыки и метнулось к ничем не защищенной шее с самыми однозначными намерениями.

Тяжело втянув воздух, Колхо сел на полу, всё ещё крупно дрожа и всхлипывая. Он не помнил как и когда успел заснуть, но тот факт, что сегодня вместо непроглядной тьмы снилось что-то ещё, запомнился превосходно. Снег, луна, Кэр-Ис и… Кошка? Девушка, пахнущая лесом. Уставившись в одну точку, мужчина пытался вспомнить, что она там делала, даже не замечая липнущей к груди рубахи. Она скользила с бархана… Руки, его руки, сжали её плечи, а после… нос резанул запах чужака. Его страх. Рот наполнился слюной и тело среагировало словно само по себе. Желание ощутить во рту мягкую плоть до сих пор пульсировало где-то в затылке, но что было дальше? Подскочив на ноги, Витольд понял, что нутро уже не терзает вездесущий холод, но тело ещё плохо повинуется. Натянув на плечи покрывало, он вышел из комнаты, чувствуя босыми ногами все неровности пола. Боясь, что желание воплотилось в жизнь, мужчина пошел на третий этаж, хотя в теперешнем состоянии подниматься было очень сложно. И вот, приоткрытая дверь с резьбой. Первым, что он увидел за ней, был Тир, после взгляд скользнул в сторону кровати, где и нашлась девушка. Очень даже живая и здоровая.

— Что это было? – с деланным безразличием спросил оборотень.

«-Я не знаю», — подумал он, но вместо этого спросил:- А что ты видел?

— То, что мне не понравилось.

Задумчиво погладив шрам на щеке, Колхо попытался как можно быстрее понять, что делать дальше.

— Она стабильна? — последовал утвердительный кивок. – Тогда пошли.

Утром, едва нормальные люди успели поесть, Тир выбрался на улицу, одетый в свою обычную мешковатую одежду. Разговор с Витольдом не дал ничего особенного. Тот, похоже, сам о многом лишь догадывался, что было немудрено для человека, знакомого с магией лишь в теории. Хорошо, проникновение в чужие сны считалось нормой для него. Но столь плотное взаимодействие там с кем-то и тем более присутствие третьего лишнего было нонсенсом. Рассказ о личных ощущениях прояснил не так много. По словам горбуна, нужен был своеобразный буфер, чтобы он мог хоть что-то понять, не убив девушку при этом. Буфер в виде мага, за которым Тир в данный момент и шел. Спрашивать, откуда Колхо узнал, где остановился Джозеф и что он всё ещё был там, мужчина не стал. Не особенно интересно это было, да и вряд ли получилось бы выудить внятный ответ. Вместо этого он привычно изобразил недовольство и таки поплелся искать единственного мага, которого можно без особых последствий огреть чем-то тяжелым по голове. Удивительно, но тот нашелся крайне быстро. Стоял посреди улицы и премиленько общался с каким-то другим магом. Дожидаться, пока эти двое налялякаются вдоволь, в планы Тира не входило, потому он пошел прямо к ним, весьма грубо прерывая незнакомца.

— Господин Джозеф Суонен, меня прислал мастер Витольд Колхо, чтобы напомнить Вам про оговоренную вчера встречу. Мастер Витольд Колхо так же пожелал передать, что исследуемое вещество начинает терять стабильность, что вынуждает сказать, что с визитом лучше не откладывать, — выдал Тир, пристально рассматривая Джозефа.

Легенды о людях-зверях, предках первых северян, облюбовавших край вечно мерзлой земли и ледяного, пронизывающего до костей, ветра, давно были известны среди ее народа. Шаманы и старейшины с необъяснимым упорством раз за разом передавали сказания, несмотря на то, что дети, внимательно слушавшие старейших утратили самое главное – веру. Для маленьких северян суровые условия жизни не оставляли места для надежд и упования на чудеса. Для маленьких северян Боги были самыми обычными существами, которым куда как чаще нужна помощь, чем молитвы и восхваления.

В общем, сводилось все к тому, что Кошка сама не слишком-то поняла, что именно с ней произошло. Вот Путающий-Следы разговаривает с ней, а в следующий момент, тело наполняет злая, торжествующая сила, скручивает его, выворачивает по своему усмотрению, не давая дикарке произнести ни единого звука – в противном случае, святоши бы перепугались от ее сдавленного воя и скрипа крошащихся зубов, не дождавшись основного представления.

Очнувшаяся после удара оборотня северянка, только осоловело мотала головой, с тоской ощущая, как непонятно откуда взявшаяся сила утекает из ее тела стремительным потоком, оставляя после себя сосущую пустоту и дикую слабость.

Встать в таком состоянии, когда каждая ноет каждая мышца и каждая жилка гудит от напряжения – уже было подвигом. Поэтому не было ничего удивительного в том, что она вновь рухнула навзничь от удара горбуна. Сил вновь подняться на ноги уже не было. Это, в принципе и не понадобилось. Тир, нависший над ее фигурой и остановивший Колхо от дальнейшего избиения, легко подхватил ее тело на руки, словно она ничего не весила, и понес куда-то на улицу.

Кошке было откровенно наплевать на то, что с ней делают и куда ее несут, даже притворяться больной, как то советовал Тир, не понадобилось. Царившая в теле слабость едва позволяла ей стоять на ногах, чего уж там говорить про то, чтобы куда идти и что-то делать.

От посещения храма, или что там было у здешних церковников, Кошку вообще начало трясти, как в лихорадке — внутри, где-то в районе сердца бесновался тот пульсирующий комок, который занял место ее Зверя. Ее демон-покровитель Шанту уже давно исчез, но внутренний голос подсказывал Кошке, что ему присутствие подопечной в этом месте тоже не сильно понравилось бы. Поэтому, приходилось напрягать те остатки сил, что у нее еще оставались, сдерживая пульсирующий комок и не давая телу биться в падучей. Надо признать, если бы не Тир, то у нее мало что получилось бы. Оборотню, благодаря своей силе все же удавалось удерживать дикарку в спокойном состоянии и даже частично скрывать особенно сильные приступы дрожи. Сколько длилась эта пытка, Шанту не имела ни малейшего понятия, для нее время смазалось в единый, нескончаемый поток, освободиться от которого у нее не было абсолютно никакой возможности. Более менее прийти в себя Кошка смогла только когда они покинули обитель местных богов. Свежий воздух казался кристально-чистым, легким, даже вкусным, северянка с жадностью вдыхала эту амброзию и силы стремительно возвращались к ней, хотя бы потому, что не приходилось тратить их на сдерживание того пульсирующего комка в груди. Путь обратно она сумела проделать вполне самостоятельно, только у самых ворот Малвармы пробормотав на том языке, на котором объяснялся с ней Колхо до появления медальона-переводчика – Я знаю, кто такой раб. Мой народ нередко совершает набеги на земли тарков и гроххов.

— Тролли и гоблины – пояснил Тир, вклиниваясь в разговор, прерывая северянку и доставая амулет. Нечего ей болтать на древне-темном, пусть и вдали от чужих ушей. Мало ли.

Амулет северянка нацепила, но больше не произнесла ни слова. Хватит с нее болтовни на сегодня.

Спрашивать о том, позволено ли ей будет переночевать сегодня на улице, было бесполезно. Хотя бы потому, что насущной необходимости в этом не было, а если она объяснит это простым нежеланием спать внутри дома-монстра, то Колхо просто и незатейливо оторвет ей башку. Мерзотный комок, копошившийся под

сердцем, возликовал, а северянка помрачнела еще больше, понимая, что сегодня ее ждет бессонная ночь. Стоило только вспомнить мир духов, в котором она побывала, как ледяная лапа животного ужаса стискивала сердце и легкие.

Собственно, поэтому все то время, что оставалось у нее до отбоя, Кошка провела на кухне, возле пышущего жаром камина. Отсветы слабых язычков пламени плясали на скуластом лице северянки, накладывая на нее то одну маску, то другую, искажая до неузнаваемости, алыми всполохами отражаясь в глубине черных как смоль, глаз. Вздохнув, северянка опустилась прямо на пол перед камином, неотрывно глядя в честное пламя, пока руки развязывали узелок, все это время притороченный к ее поясу. Ее косы, трепетно растимые ею с самого посвящения. Взяв один туго скручены жгут, девушка бросила его на горящие угли. Вспыхнув ярко-желтым пламенем, жгут скручивался и скукоживался, уменьшаясь на глазах, пока не оставил после себя крохотную чернильно-черную точку. Благо, тяга в камине была более чем достаточной и запаха в кухне не ощущалось. За первым жгутом отправился второй, за ним третий, и так продолжалось до тех пор, пока в руках у Кошки не осталась только ее старая обтрепанная рубашка. То единственное, что осталось у нее после пленения и рабства. Скомкав несчастную тряпку, северянка запустила ее в камин. Огонь, получивший пищу, радостно затрепетал, забегал по льняным нитям, пожирая свою добычу, а Кошка обернулась на звук шагов позади и только дернула головой, на раздраженный приказ вернуться в свою комнату и не пугать слуг своим присутствием там, где ей быть не положено.

«Готовься, Шанту. Хватит бегать от опасности, пора встретить ее лицом к лицу» — всплыла в разуме мысль, пока дикарка продвигалась по направлению к своей комнате. Если кК можно так назвать. Ведь комната, как и она по факту принадлежала Колхо. Злобная ухмылка исказила черты лица Шанту.

«Ну давайте же, твари из самой Бездны. Вот она я, попробуйте поймать меня» — последняя осознанная мысль прежде чем сознание погрузится во мрак сновидений и не почувствует тонкой грани между Миром Снов и Миром Духов. Ох знала бы ты, что призываешь на свою голову, глупая дикарка, шаман-недоучка. Была бы куда осторожнее в словах.

Джозеф спускался по лестнице, когда услышал встревоженные крики. Он не сомневался, что все это безобразие сопровождалось неслабым магическим выбросом, но не хотел лишний раз напрягать магическое тело – его каналы и так ощутимо ныли физической болью, что было весьма неприятным знаком. Скрипнув зубами, он ускорил шаг.

Будь он не таким уставшим, он бы обязательно задумался, что творит, но сейчас ему самым разумным казалось добраться до спорящих церковников и мастера Колхо и… вероятно, где-то после этого Джозеф собирался успокоить краснорясых своей музыкой, совершенно позабыв, что, вообще-то, она фонила в совсем другом спектре, и ею он не смог бы объяснить выброс магии, имевший место в «Малварме». Уж слишком вредной «Ловушка» оказалась – на данный момент у Джозефа не было ни одной мелодии, которой получилось бы замаскировать произошедшее.

Конечно же, на первом этаже он оказался быстрее, чем в голове у него успел появиться мало-мальски законченный план действий. Оставалось радоваться, что ему хватило ума сначала осмотреть место несостоявшихся боевых действий, прежде чем врываться между двух огней. Зрелище Джозефу открылось уже в коридоре, когда он стал свидетелем того, как рабыня из странного зверя с черной шерстью и кошачьим абрисом вернулась в свой человеческий облик, больше шокировав юношу не самим фактом превращения, а своей теперь уже совершенно лысой головой. Обсидиановый медальон, болтаясь у нее на шее, сверкнул, и юному магу даже показалось, что сверкнул издевательски и сыто.

Потом и мастер Колхо увидел его, одарив таким красноречивым (и кровожадным) взглядом, что на мгновение Джозеф вообще пожалел, что выбрался из комнаты. Когда Колхо ударил рабыню, едва не сбивая ее с ног, этим он привлек к ней внимание мага – Джозефа буквально обожгло белым пламенем любопытства. Ему хотелось поближе узнать действие этой формы «Ловушки», и каким именно образом рабыня сумела направить магию именно на смену формы. Возможно, сказалась угрожающая атмосфера (Джозеф слышал возмущенный говор краснорясых в гостиной), а возможно, дело было в чем-то другом.

Исследовательский интерес, сильный, как приступ голода, тянул юношу вперед, он едва сдерживал порыв воспользоваться магическим зрением, довольствуясь средствами, доступными обычным людям. Наверное, только благодаря своей теперешней ограниченности в использовании магии он и не утонул в узорах энергий, осознал короткий диалог, произошедший между троицей (скривившись, когда после очередного удара рабыня все же не удержалась на ногах).

Первое – мастер Колхо принял рабыню за оборотня.

Второе – Тир, почему-то, с уверенностью утверждал, что она обычный человек.

Третье – небрежно брошенное «на вас».

Если к этому еще добавить необычно яркое и пышное пламя Тира, вырисовывались весьма любопытные выводы.

При упоминании архиепископа Джозеф поморщился, но, услышав приближающиеся шаги краснорясых из гостиной, быстро придал лицу нейтрально вежливое выражение. Услышав, с какой витиеватой любезностью мастер Колхо просит его пройтись вместе с ним в церковь, Джозеф невольно вспомнил мучительные званые вечера, которые вынужден был посещать, будучи учеником мастера Аарона. От перспективы же оказаться на территории краснорясых сейчас, когда его самочувствие было, мягко говоря, не радужным, юноша едва сдержал очередную гримасу, рвавшуюся наружу.

— Увы, мастер Колхо, дела жизненной важности лишают меня возможности немедля посетить светлый храм Всесоздателя. Приветствую, — Джозеф вежливо кивнул краснорясым, которые уже успели выйти в коридор. Их подозрительные взгляды липко скользили по его фигуре, выискивая малейший повод накинуть мастеру Колхо дополнительных обвинений, и Джозефу стоило больших усилий сдержаться и не передернуть плечами. – Господа, сейчас я вынужден откланяться, однако как только мои дела мне позволят, я немедленно навещу пресветлый храм, дабы внести свою скромную лепту в торжество справедливости, — видя, как один из священников набирает воздуха, чтобы разразиться гневной

отповедью на тему «церковь превыше всего, мирянин!», Джозеф добавил: — Послезавтра или, если закончу со срочными делами раньше, завтра.

На ум сами собой пришли новые огненные слова, и Джозеф, недолго думая, мысленно произнес их, несколько успокаивая злых церковников. А потом добавил еще парочку слов – возможно, если они будут поспокойнее, то не станут слишком рьяно рвать те аргументы, которыми мастер Колхо собирался защищаться.

Краснорясые были бы рады спеленать его и, даже если на собственном горбу, но доставить его на допрос, но увы и ах – в сложившейся ситуации, когда не было прямых серьезных доказательств (колебания магического фона, не записанные на информационный кристалл, в теории, не могли служить вышеупомянутым доказательством), положение мага защищало Джозефа от подобной грубости. Им оставалось только поскрипеть зубами и угрюмыми тенями отправиться вслед за мастером Колхо.

Джозеф, не желая терять зря время, с помощью Тиома вернул себе футляр с виелой (кто-то из слуг вовремя подумал головой и убрал футляр из гостиной до прихода краснорясых), а потом максимально быстро направился обратно к «Псу». Ему надо было сменить порванную рубашку и купить новую, еще – записать Песнь. Но самое главное – медитация. Джозеф чувствовал, что за время своего недолгого сна в «Малварме» его тело достаточно отдохнуло, и большая часть усталости имела корни в энергетическом истощении, потому именно с этим юноша и собирался разобраться как можно скорее.

В свою комнату он пришел на закате и, неожиданно для самого себя, целых пятнадцать минут простоял у окна, наблюдая за сменой красок на небе. От розового и рыжего до глубокого ультрамарина – и с каждым цветом приходили ноты, легкие, цветущие легкостью, даже в уме они заигрывали с воздухом, со стенами. Руки сами собой потянулись к виеле, но Джозеф оборвал себя на середине движения. Он чувствовал, что эта мелодия не магическая, потому он мог позволить ей посидеть еще какое-то время у него в голове. У него не было сейчас времени играть и писать ноты.

При мысли о нотах в груди мягко загорелось пламя, теплое и доброжелательное, и юный маг понял, что Песнь ждет своего часа, но не настаивает. Не то что «Ловушка».

Предупредив служанку, чтобы его до утра не смели беспокоить, Джозеф потратил почти полчаса, пока не добился достаточной звукоизоляции от внешних раздражителей – оставалось радоваться, что у него в арсенале имелись необходимые огненные слова, иначе условия для медитации оказались бы далеки от идеальных (пока он говорил со служанкой, он слышал доносящийся из основного зала веселый говор посетителей, как минимум двое из которых начали немелодично напевать какую-то местную песню).

Когда Джозеф только учился медитировать, у него не получалось добиться необходимой сосредоточенности. Его вечно что-то отвлекало, вплоть до неожиданно накатывавшего вдохновения. И мастер Аарон был этим раздосадован – спустя четыре года попыток обучить Джозефа мастерству медитации, он вынужденно признал, что это невозможно. А потом Джозеф ближе познакомился со своим пламенем, и постепенно понял, что изначально неправильно действовал.

Если для мастера Аарона медитация – это неподвижное существование с чистым разумом и открытым каналом к внешней энергии, то для Джозефа это огненный танец. Он узнал это методом проб и ошибок, несколько раз чуть не сжег все вокруг себя (тогда он еще не умел управлять всей той огненной энергией, которую получал).

Сев в центре комнаты, юноша окружил себя барьером – на случай, если пламя вырвется в материальный мир – и погрузился в то состояние без мыслей, когда он сам себе напоминал игривый язычок пламени. На этот раз он водил хороводы с огоньками свечей, позволяя пламени течь по энергетическим каналам, греть их, исцелять одним своим присутствием.

Когда солнце показалось из-за горизонта, Джозеф ощутил это всем своим естеством, словно вышел под яркие лучи из темной пещеры – хотя на самом деле небо едва-едва окрасилось позолотой. В последний раз мысленным взором осмотрев

свое энергетическое тело и удовлетворившись увиденным, Джозеф аккуратно выпутался из ослабевших объятий свечных огоньков и вернулся в материальный мир.

Тихонько покряхтывая, он поднялся с пола и, сняв все барьеры, провел три последовательности упражнений, помогающих телу прийти в норму после долгой медитации. Хотя он и чувствовал себя прекрасно, но последствия истощения еще как минимум день будут напоминать о себе периодической дурнотой. В принципе, вполне адекватная цена за содеянное. К завтраку Джозеф успел записать Песнь на специально зачарованную бумагу, которая для всех остальных казалась девственно чистой (осторожность лишней не бывала), потому в зале трактира он сидел вполне довольный жизнью, одетый в запасной костюм коричневых цветов. После раннего завтрака он планировал наведаться в «Малварму» и, как минимум, извиниться за свое поведение. Желательно, конечно, было бы еще узнать, что такого мастер Колхо рассказал церковному совету – дабы потом не оказалось, что неосторожным словом Джозеф испортил его объяснение. А еще разъяснить, правильно ли Джозеф понял по поводу того, что Тир – оборотень.

Человек полагает, а Всесоздатель располагает, как любят говорить в церкви.

Джозеф едва прошел квартал, когда его окликнул до боли знакомый голос, от которого раньше у него просто крышу сносило. Сразу вспомнились все жаркие взгляды, все напряжение, от которого воздух между ними буквально искрился. Юный маг вздохнул и мысленно прочитал успокаивающее заклинание, не рискуя прибегать к огненным словам. Еще раз вздохнув, он обернулся, наблюдая, как приближается знакомая фигура – более высокая, да, но, тем не менее, чрезвычайно знакомая. Не раз и не два в фантазиях Джозефа появлялись и эти бедра, и длинные ноги, и выразительные губы.

Десять лет они уже не виделись – ни разу с того самого вечера, когда мастер Аарон застал их после концерта целующимися. Теперь перед ним наверняка был совершенно чужой человек. Первая ласточка из прошлого, которое, похоже, не желало вот так просто отпускать Джозефа на волю.

— Здравствуй, Фридрих. Какими судьбами? – он растянул губы в приветливой улыбке, настороженно наблюдая за бывшим почти-любовником. В голове роились бесконечные мысли на тему «почему он здесь», и ни на один из возникавших вопросов Джозеф не мог ответить с должной уверенностью. Он только знал, что при виде Фридриха вместе с жаром и копившимся сексуальным напряжением всплывали и не самые приятные воспоминания.

Понаблюдав за тем, как рабыня раздевается, Колхо поморщился. Его полностью устраивало то, что она не стала артачиться или, что вовсе нежелательно, флиртовать, но рана на спине ему очень не нравилась. Можно сказать, вид воспаленной кожи вызвал у него отвращение. Логично, конечно, что такое произошло, но ведь дикарка, вряд ли обладающая какими-либо соответствующими особенностями, запросто могла умереть от заражения крови. Хорошо бы выяснить, Черный сам не захотел тратить мази или Кошка не далась? К счастью для работорговца, девушка не выглядела больной, так что вопрос был скорее риторический.

Скользя взглядом по молодому, подтянутому телу, мужчина пытался отыскать признаки других серьезных повреждений. Безуспешно, что не могло не радовать. Синяки и ссадины не представляли опасности. Однако, взяв в руки тряпку, смоченную одной из многочисленных настоек, он занялся в первую очередь ими. Совсем свежие царапины и ушиби, последствия недавнего боя на поляне, вызывали у Витольда чувство, похожее на гордость. Ему нравилось оставлять следы на чужих телах и душах. Это напоминало имперцу, что он до сих пор существует. Пусть даже такие маленькие, незначительные, но это уже лучше, чем ничего, не так ли? Кроме того, размазывая приторно пахнущую настойку по коже, явно знавшей холода горных рек, Колхо рассматривал шрамы северянки. Их было не так уж мало. Хотя со временем практически любой рубец исчезал, что не раз доказывал Тир, Кошка прожила слишком мало, чтобы следы битв исчезли. Некоторое время мужчина молчал, почти полностью погрузившись в размышления. Не теряя бдительности, он размышлял о возможных причинах появления того или иного шрама. Тонкие следы от стального клинка, звездообразные отметины стрел… Впрочем, если сравнивать, то следов от клыков и когтей было куда больше. Это не давало почти никакой информации о северянах, но позволяло строить новые теории. Занимательное времяпровождение. Если бы не приближающиеся служители Храма, то Витольд только этим и занимался бы. А так пришлось подумать и над тем, что и как говорить, дабы в будущем девушка не выкинула какой-то фокус, как с Суоненом. Весело, но лучше бы такое не повторилось на глазах у знати. К тому же теперь имперец не мог понять, как Кошке удалось обойти заклинания «ковщиков», не разрушая при этому сам ошейник. Это, само собой, можно было очень легко сделать при помощи достаточно сильного заклинания. Но она не разрушала… Да, чего уж скрывать, мужчина и не понимал сути заклинания. Ничего не понимал. И это было прекрасно. Обладая неуемным любопытством, Колхо интересовался загадками, так что теперь покупка северянки не вызывала никаких сомнений. Даже если в скором времени её придется убить, она сделала свое дело.

« — До чего же у вас много необычного», — с наслаждением подумал он.

Витольд уже хотел побывать на родине Кошки, но мысли о температуре, ещё более низкой чем в Термуте, вызывали неконтролируемую дрожь. Горбун мог спокойно переносить жару и духоту, от которой прочие просто с ног валились, но вот с холодом даже спустя столько времени поладить не удалось.

— Послушай, Кошка, пока что и тебе, и мне везло, твои проделки заканчивались хорошо. Но не думаешь ли ты, что так будет всегда? Конечно, очень забавно то, что ты сделала с магом, но не вздумай повторять такое. Вообще, тебе действительно лучше просто стоять и ничего не делать. Ты не знаешь наших обычаев, наших правил, так что навредишь, даже если будешь желать помочь. Я видел как ты на меня смотришь. Может быть, ты меня считаешь слепым идиотом? Скорее всего, да. Вы с Тиром слишком похожи. Разве что он мне свое мнение высказывал сразу. Так вот, я признаю, что ничего не знаю о твоем народе. Как думаешь, что произошло бы, попробуй я дать тебе новое имя без подробной инструкции? Ничего, хорошего, скорее всего. Ошибки — естественный продукт незнания. Ты горда. Мне это нравится. Но любой опытный воин может засунуть свою гордость и самолюбие куда подальше, если того требует ситуация. Ты уже явно недостаточно

молода для того, чтобы быть зеленым новичком. Так что потрудись доказать, что ты жива до сих пор не только потому что тебе настолько сильно везет. В Империи тебе, Кошка, жить ещё пять лет. У меня нет ни желания, ни возможности постоянно вытягивать тебя из неприятностей, поэтому потрудись запомнить здешние правила. И как там говорил капитан… Врага нужно знать в лицо? Что-то в этом духе. Будет забавно, если спустя пять лет ты вернешься на родину, соберешь тамошние племена и пойдешь войной на Империю. Искоренять зло и всё такое.

Последнее, видимо, позабавило Колхо. Он глухо хохотнул и наконец-то закончил обтирать тело девушки. Мужчина не насмехался, скорее предлагал возможный вариант действий. Ему действительно хотелось бы увидеть, как ребята с Севера пройдутся по размякшей туше Империи. Но до этого ещё уйма времени пройдет. Сейчас нужно было всего лишь обработать воспаленную рану. Взяв в руки другую тряпку, обильно смоченную теплой водой, имперец приложил её к корке, дабы та размякла.

— Так вот, насчет здешних порядков. Знаешь кто такой раб? Это вещь. Рабами торгуют, их дарят и всем плевать, если кто-то убьет раба просто шутки ради. Да собаки в более выгодном положении, чем рабы. Хотя это тоже во многом зависит от хозяина. В общем-то, рабов ещё часто сравнивают со скотом. Разве что не едят. Не принято считать, что у раба есть свое мнение, поэтому взятие кого-то под свою опеку это просто исключено. Не вздумай повторить этот фокус. Кроме того не смотри людям в глаза. Молчи, пока к тебе не обращаются. И, Бездна тебя побери, не нужно вмешиваться, пока я тебе не скажу.

Говоря всё это, мужчина не верил, что последнее рабыня вот так возьмет и выполнит. Не та порода, чтобы стоять и смотреть, но в столь сжатые сроки нельзя объяснить всё более подробно и выдать приемлемый для всех вариант. Основы знает и ладно. До прихода «делегации» хватит.

Дождавшись, когда корка размокнет Витольд как следует обработал рану сначала одной, а потом другой мазью, и только после этого удовлетворился своей работой. Пусть сейчас влажные следы настойки немного липкие, но это пройдет, как только она полностью высохнет. А мазь впиталась почти сразу, благо светлые эльфы свое дело знали.

— Что не так? Да всё. Ты на нищую похожа.

Неосознанно напрягшись, когда в руках у девушки появился нож, мужчина молча наблюдал как та срезает волосы, а после аккуратно складывает их на рубаху. Причина такого поступка была не совсем ясна, но он догадывался, что всё дело в каких-то суевериях северян. Но это и не столь важно. Пусть таскает, если хочет. А пока рабыня облегчала задачу с бритьем, Колхо наконец обратил внимание на ликер. Он не собирался напиваться. Имперец вообще не любил терять контроль над ситуацией, а слишком большое количество алкоголя делало любого совершенно беспомощным. Одна стопка ликера не могла принести ничего, кроме ощущения тепла в глотке. Это позволило бы немного успокоиться и собраться с мыслями. Поэтому продолжая следить за девушкой и прислушиваться к звукам на нижних этажах, Витольд очень медленно выпил одну порцию. На самом деле у него была довольно странная привычка не пить, а слизывать ликер со стенок емкостей, куда его наливали. Потому что так вкуснее, вот почему. В приличном обществе не всегда можно было получить хоть что-то, кроме кислого вина или эля, но сейчас можно было сделать то, что нравилось больше.

До того момента, когда Кошка распрямилась, пустая стопка уже стояла рядом с закрытой бутылкой. Приказав опять намылить голову и сесть на стул, мужчина приступил к бритью. Процесс знакомый, хотя чаще приходилось заниматься своим лицом.

— Вернемся к твоим вопросам. Сегодня утром мы ходили в архивы. Дело действительно лишь дань формальности и возможность дать тебе что-то получше того безобразия, что раньше болталось у тебя на шее. Та старуха… В общем-то, ей должно быть не больше тридцати, но по слухам из-за неудачного эксперимента её внешность стала такой. Хотя, по моему мнению, её брат рассчитывал именно на такой

результат. Таких, как они у нас называют «ковщиками». Необычный склад ума, может быть… Короче, некоторые целители могут развивать свои способности в том направлении, которое в итоге позволяет по своему усмотрению менять саму суть разумного существа. Характер, желания, предпочтения. Теоретически это обратимый процесс, но никогда не слышал, чтобы его из теории сделали практикой. Обычно после попыток всё исправить на выходе получают овощ. В переносном смысле. По сути, они «куют» новую личность. Такую, какую хочет заказчик. Довольно иронично, что некромантия у нас запрещена, а такое поощряется. Мне не нравятся «ковщики». Ни она, ни её ублюдок-братец. Но если ты будешь доставлять мне слишком много неприятностей, то придется обратиться к ним. Говоря о неприятностях, я имею в виду неодобрение общества. Я уже говорил, что ты можешь продолжать молиться своим богам, но делай это так, чтобы посторонние не видели. Пол беды, если посчитают, что я не смог совладать с дикаркой, но если прознают о необычном отношении к тебе, то у меня будут серьезные проблемы. Не такие серьезные как у тебя, конечно, — хмыкнув, горбун немного помолчал, обтирая бритву о ту самую влажную тряпку, а после продолжил. – Несмываемые рисунки на теле у нас никто не делает. По крайней мере, мне о таких умельцах неизвестно. Можешь спросить у Тира, может быть, он что-то знает.

Ещё некоторое время он сбривал жесткие волосы, а потом довольно выдохнул и отложил бритвенные принадлежности. После того как остатки пены и волос были смыты, результат вполне удовлетворил мужчину. Так можно было быть точно уверенным, что по дому не будут бегать вши. Может быть, он хотел ещё что-то сказать, но тут раздался стук, и пришлось быстро спускаться. Надо же, маг не обманул, в «Малварму» всё же пришли святоши. Два мага и монах. Было понятно, что трепать языком будет именно он. Краем глаза Колхо увидел служанку с подносом, на котором стояла бутылка вина. Она уходила в сторону кухни. Видимо, хоть отважные господа и спешили проверить, что это был за подозрительный всплеск магии, отказать себе в удовольствии угоститься вином не смогли. Что подтверждали слегка покрасневшие лица и соответствующий запах. Это конечно, не умерило пыл незваных гостей. Чувствуя, что за спиной у него стоит сила, в виде двух грозных магов, незнакомый святоша попытался одержать быструю победу, сразу же начав грубо задавать вопросы. Подход неплохой, но на лицо отсутствие должного опыта. Колхо чувствовал себя оскорбленным в лучших чувствах. Посылать за ним какого-то мальца, едва принявшего сан? Неужели он подавал такие надежды? Хотя, скорее всего, дело тут в другом. Продолжая пререкаться с незнакомым парнем, Витольд покосился на его спутников. Пока что те спокойно стояли, лишь нахально улыбались, но они всё больше не нравились мужчине.

« — Парень, да ты мясо», — подумал он, с презрением скривившись, в ответ на очередное обвинение.

Если всё было так, как ему казалось, то терять инициативу никак нельзя. В голове тут же родилась идея, но комната опять начала наполняться отголосками творимых заклинаний. В них не было ничего приятного. Глаза начали болеть, словно пришлось посмотреть на солнце, хотя в комнате не прибавилось света ни на йоту. По черепной коробке будто стучали молоточки миниатюрных гномов, особенно усердствовавших в области висков. Хотелось расцарапать кожу, добраться до источника боли, но Колхо стоически терпел, чувствуя, как защекотала кожу одинокая слеза. Он не хотел плакать, просто тело само отреагировало на дискомфорт. И подобное происходило всякий раз, когда маги церкви начинали колдовать. Этот их Всестроитель… Хоть он давно являлся не более, чем пугалом, маги и паладины подбирали крохи благословения. И даже от эха былой силы Сжегшему душу хотелось кричать. Что именно они собирались делать не ясно, да это и не важно. Внеся коррективы в план, Витольд уже собирался действовать, когда затылок лизнуло странно знакомое ощущение. Словно прикосновение пальцев матери к щеке, оно тянуло свои

корни из глубокого детства. Из Кэр-Иса. Не успел имперец даже удивиться, как за спинами магов объявилась Кошка. Мгновение она неподвижно стояла, но очертания её поплыли, и несколько ударов сердца спустя, позади людей стояло существо, сильно похожее на оборотня. Жители материка не встречали таких животных, но оно было хорошо знакомо Витольду. Эту форму морды и ушек не спутаешь ни с чем. Пантера, дочь Зверя-Путающего-Следы. Восхищение смешивалось со злостью. Мужчина злился, потому что считал, что Тир намеренно скрыл то, что Кошка тоже оборотень. Вполне логично, учитывая, что она оказалась легендарным перевертышем, хотя и не ясно, почему тогда в лесу девушка не использовала даже части своей сверхъестественной силы. А восхищался дикой красотой существа. О да, у Колхо были весьма своеобразные вкусы. Пусть воспоминания о родине не менее болезненны, чем о юношестве в Империи, некоторые вещи не могут вызывать негативные эмоции.

А потом маги подняли руки, собираясь сотворить какое-то заклинание, а может и два сразу, и волшебное наваждение спало. Время восстановило свой бег. Существо, ранее бывшее Кошкой, чуть приоткрыло пасть и зарычало. Громко, угрожающе. Имперцу показалось, что вибрация прошлась по внутренностям, но страха он не чувствовал. Рычали-то не на него. Но удивление и восторг всё же помешали отреагировать достаточно быстро. А вот Тир не зевал. Возможно, зная, что в такой ситуации нужно делать.

Когда новоявленный оборотень исчез, всё вернулось на круги своя. Но в этот раз Колхо не дал спору затянуться, в последний раз прикрикнув на всё ещё дрожащего святошу, мужчина направился вслед за парочкой. Новый план уже созрел в его голове. Осталось только надеяться, что Тир сможет вернуть Кошке человеческую внешность или сделает это в ближайшее время. К счастью, хоть с этим проблем не возникло. Но у лестницы на второй этаж показался Джозеф Суонен. Встретившись с ним взглядом, Витольд угрожающе оскалился, выказывая недовольство его появлением. Лежал бы в комнате, да не мешался. Хотя, если он работает на церковь, то ничего удивительного тут нет. В глазах у горбуна стояло обещание самолично насадить дурную голову мага на пику, но он находился слишком далеко. А вот Кошка… Переведя взгляд на рабыню, мужчина перестал скалиться. К злобе всё ещё примешивалась радость, но это нисколько не помешало уверенно шагнуть вперед и ударить девушку. Один единственный удар, где не делалась скидка на пол. Когда тебя бьют снизу в челюсть, то можно лишь молиться, чтобы между зубов не было языка. Но, конечно, ей очень повезло, что Колхо слабее большинства мужчин.

Возможно, он хотел ударить рабыню ещё раз, но вмешался Тир. Не то что его сильно волновало, что бьют девушку, просто он догадывался, что Витольд не совсем понимал, что только что произошло. Именно из-за недопонимания часто гибли целые города, так что сейчас просто грех стоять и молчать. Быстро, куда быстрее чем люди, оборотень опустил руку на плечо имперца. Тот хоть и попытался увернуться, но проиграл в скорости оборотню. Склонившись, Тир едва слышно произнес:

— Она не оборотень.

Это всё, что он сказал. После этого мужчина вновь распрямился, решив, что на этом с вмешательством можно закончить.

— Да? Счастье-то какое, — прорычал он и ещё раз ударил Кошку, на этот раз сбивая с ног. – Какой кошмар, я не думал, что инициация так влияет на вас. Поднимай её, мы срочно должны сообщить обо всём архиепископу.

Выражение лица было куда спокойнее, чем секунду назад, но во взгляде всё ещё металась ярость и немое предупреждение. Сколь бы сильно она не нравилась ему, сейчас приходилось идти в самое логово змей, так что от выполнения ранее озвученных правил зависело будущее Кошки. А когда Тир аккуратно взял её на руки, Колхо приблизился к её уху, заметив, что несмотря на пушистый облик существа, волосы у девушки ни на миллиметр не выросли.

— Молчи, о чем бы тебя ни спросили.

Стянув с неё амулет, позволяющий понимать имперский, мужчина засунул его в карман штанов оборотня, который всё

же приоделся. После чего направился к выходу, но вспомнил о маге, который уже был чуть ближе, на виду у святошей.

— Господин маг, я дико извиняюсь, что мы потревожили Ваш сон. Я понимаю, что Вы очень устали, но не могли бы Вы пройтись с нами в жемчужину города Термут? В прекрасный Храм, воздвигнутый во славу создателя нашего. Я был бы очень признателен, если бы Вы подтвердили, что вспышки магии ранее, лишь досадное недоразумение, обеспокоившее ни в чем не повинных людей.

Отказ вполне удовлетворил мужчину, так как вновь целая одежда выглядела слишком подозрительно. Может быть, потто Джозефа всё же найдут и как следует расспросят о случившемся, но сейчас парень только мешал бы. Уже потом, подходя к площе перед одним из самых высоких зданий, мужчина вспомнил, что так и не узнал, где остановился маг. Досадное упущение, но легко исправимое. Следовало сосредоточиться на предстоящем, так как ничего приятного там не будет. Ведя всю процессию, Колхо первым миновал большую тяжелую дверь. Во время атак на город большинство горожан скрывалось именно здесь, поэтому архитекторы намеренно много внимания удалили защите. Но как только над головой появился сводчатый потолок, у Витольда едва ли нашлись бы силы для оценки изысков безымянных мастеров. То, что он ощутил, когда начали колдовать маги, не шло ни в какое сравнение с тем, что чувствовал сейчас. Пальцы мгновенно онемели от боли, перед глазами побелело и ему пришлось ступать более осторожно, чтобы не упасть. К счастью, вскоре зрение восстановилось, и он пошел по знакомому маршруту, упрямо сжимая зубы. Оборотень всё так же нес Кошку, успев сказать, чтобы она изображала больную. Тир предполагал, что даже находиться здесь Сжегшему душу неприятно. Он чуял запах боли и потому внимательно следил за движениями мужчины. И то ли боль была слишком слабой, то ли самоконтроль слишком сильный, но кроме едва изменившейся походки ничего не выдавало состояния имперца. Если не знать, что искать, то и не найдешь. Такая слабая реакция слегка разочаровала оборотня, желавшего большего.

Спустя почти час, внеплановый совет наконец-то был собран. Довольно быстрая реакция, на самом деле. Многим хотелось увидеть, как Витольд Колхо отделается от обвинений, если все маги церкви подкуплены. Однако, тот и не собирался детально обсуждать данный момент. Отвлечь внимание на лживую информацию о малоизученных оборотней, вот чего он хотел.

И что она такого смешного сказала, спрашивается? Кошка нахмурилась, сложила руки на груди, переводя недовольный взгляд с оборотня, на горбуна и обратно. Нет, все-таки эти имперцы очень странные люди. Тир неправильно перевел слово и стоит с вытянувшимся лицом, как юнец, первый раз наблюдавший за Кругом Смерти. Харригакр это не военнопленный, это ребенок. Большой такой ребенок, за действия которого несет полную ответственность взявший его под опеку, и никто из племени, даже вождь и верховный шаман не посмеют тронуть его пальцем. Наказание за проступки ребенка несет его родитель – не воспитал, не досмотрел. И только он определяет меру наказания для «ребенка». Северяне, крайней редко прибегали к этой возможности. Кто же в здравом уме и твердой памяти возьмет на поруки врага? Но все же знание о Хааарригакрах не успело потеряться среди веков и старых вед, оставивших свои кости в холодных северных лесах.

А пока кошка предавалась раздумьям о древнем величии своего народа, горбун просто паскудно ржал, согнувшись в три погибели, отчего его горб становится особенно заметным. Северянка отметила, что горб этот не слишком похож на обычный. Да и сам Колхо не слишком похож на обычного горбуна, вспомнить хотя бы то, как он посох метнул. Шанту готова была поклясться, что эта орясина отнюдь не была легкой, и между тем, имперец метнул ее легко и свободно, словно она ничего не весила для него. Даже она сама не поручилась бы за то, что смогла бы отправить эту дурнину в полет так быстро и красиво, а чего уж говорить о человеке, наделенном горбом? В общем, се это было чертовски странно и неестественно. Сказать что-нибудь колкое по этому поводу, девушке помешал Тир, отправившись вверх по лестнице вместе с ее подопечным. Теперь уже ее подопечным. Ну и что ей оставалось делать? Кошка бросила взгляд на своего хозяина, и отправилась за оборотнем, она еще вернется к этому вопросу. Определенно.

По дороге наверх северянка то и дело косила одним глазом в сторону мальчишки-мага едва тащившегося по лестнице наверх, как бы не свалился, болезный. На самом деле ей отчаянно хотелось подхватить его под руку и хотя бы так поддерживать, но женщина подозревала, что этот мальчишка, почти ребенок здорово обиделся на нее за метку. Или еще за что-то. В общем, пока этот имперец не выспится и не отдохнет как положено, даже думать не стоит о том, чтобы таким бесцеремонным способом помогать ему. Насколько северянка знала собственных мальчишек, те были крайне обидчивы ровно до той поры, пока не приходила им пора становится мужчинами.

Проводив взглядом Тира, уложившего ее подопечного и попутно ощупавшего его с ног до головы, северянка неодобрительно поджала губы и подойдя к уже спящему юноше, легко коснулась губами лба в том месте, где была нарисована метка ее же кровью. И только удостоверившись, что мальчишка спит, Кошка повернулась к Тиру, сверкающего голым торсом и откровенным любопытством. А затем хитрющий оборотень начал говорить на ее языке. Если честно, только удивление помогло Кошке совладать с собой, и понять. Что ее родная речь дается оборотню с некоторыми трудностями. Так вот почему он неправильно перевел.

— Да кто ж вас имперцев знает. – С не меньшей обидой фыркнула в ответ дикарка, — вы и ребенка не пожалеете, а этот – кивок в сторону мирно спящего мага – почти мужчина.

Пока Шанту говорила, на лицо ее набежала сумрачная тень, а темные глаза покрылись сероватой дымкой. Она явно что-то вспоминала, и воспоминания эти были не слишком приятны и радужны, судя по желвакам, заигравшим на скулах и сердитому взгляду, брошенному в сторону оборотня. «Мол, ты-то должен знать. Ты же из вольного народа. Ты же тоже был рабом, неужели так легко забыл?».

Впрочем, играть в гляделки дикарка не стала, быстро отведя взгляд и нацепив на свое скуластое лицо ровную, бесстрастную маску. Что сделано, то сделано. Маг под ее защитой, и она вырвет кадык любому, кто посмеет хотя бы пальцем тронуть его. Даже Колхо.

А вот и ее хозяин собственной персоной, помяни черта,

так тот и явится.

В отличие от сегодняшнего утра, горбун пребывал в каком-то очень приподнятом настроении духа. Неужели веселье от ее поступка все еще не отпустило его? Верилось с трудом.

Впрочем, Шанту не стала забивать себе голову, молча отправившись за горбуном, только бросила взгляд на спящего мага, проверяя все ли в порядке.

Настороженная, готовая к практически любой выходке, северянка явно не ожидала столь панибратского тона от своего хозяина. И уж тем более предложения выпить. Потянув носом воздух и сопроводив бутылку настороженным взглядом, женщина отрицательно качнула головой. Не любит она такие вещи. Слишком быстро они выводят из равновесия, слишком сложно контролировать тело и разум. Даже Верховные ее народа отдавала предпочтения курительным смесям, да, с помощью них сложнее было войти в трансовое состояние, но они не насылали кошмаров и видений, вытягиваемых из самых глубин сердца. А контроль сознания при общении с потусторонними мирами – едва ли не самая важная составляющая, если шаман не хотел остаться без сознания вовсе. В общем, северянка отказалась, так же молча, без единого жеста выслушав начало лекции о правилах поведения в обществе. Правила ей ожидаемо не понравились. Еще и этих дурацких кур приплел ни к селу ни к городу. Ну кто в здравом уме и твердой памяти приносит в жертву кур? Да еще и купленных черт знает где, выращенных черт знает как. Нет, уважаемый мастер Колхо так дела не делаются.

Однако, читать лекцию о том, как правильно по мнению Шанту проводить жертвоприношения, дикарка не стала. Еще чего. Пусть своим умом доходят, если так уж надо.

В комнату принесли все необходимое для помывки, появилась знакомая Кошке девчонка, которую она едва не придушила в первую свою побудку в доме горбуна, принесла инструменты и залилась краской, совершенно очаровательно порозовев щечками. Шанту склонила голову к плечу, в упор уставившись темными глазами на девушку, всем своим видом говоря: «О чем это ты подумала, дорогуша?». Девушка покраснела еще больше и поспешно ретировалась после приказа горбуна. Подперев дверь весьма потрепанной колодкой, явно не доверяя замкам и запорам, Колхо приказал ей раздеваться, пробормотав что-то там про Черного. Если это был работорговец, привезший ее сюда, то упоминать этого ублюдка при Коке явно не стоило.

Темные глаза сузились, превратившись в темные щели, по лицу девушки заходили желваки, а ладони почти ощутимо зудели, желая как следует расквасить морду этой скотине.

Что же касается приказа раздеться, это северянка выполнила беспрекословно, без ложного стыда и псевдоскромности, сняла всю одежду, аккуратно сложив ее рядом и выпрямилась, ничуть не стесняясь своей наготы, демонстрируя прекрасно сложенное тренированное тело, обильно расцвеченное подживающими ссадинами и синяками различных оттенков – от черно-фиолетовых, до светло-желтых, практически заживших. Из относительно серьезных повреждений на теле Шанту наблюдался только воспаленный, покрытый грязной коркой рубец, пересекающий спину, оставленный кнутом смотрителя еще на площади. Все-таки работорговец предпочитал не калечить свой товар до последнего надеясь выгодно продать его. Хоть в этом ей повезло.

Витольд же принялся обрабатывать каждую царапину, которая ему не нравилась. А не нравились ему они все. Дикарка молча терпела, не проронив ни слова, только стиснула кулаки, впиваясь ногтями в ладони, когда горбун дошел до того самого рубца на спине. Наконец, все медицинские манипуляции были закончены, и нужно было переходить к следующему пункту.

— Что конкретно тебя не устраивает в моей прическе? – задала вопрос северянка, облачаясь в штаны и жилет, проигнорировав рубашку, и едва ли не впервые получила развернутый ответ, саркастически хмыкнула.

— Тогда проще будет сделать так – пробормотала дикарка себе под нос, подходя к подносу, принесенному одноухой служанкой и выбрала нечто похожее на нож. Конечно, ее собственный нож, освященный кровью и пламенем был лучше, но выбирать не приходилось. Опустившись

на колени рядом с оставленным в стороне едиснтвенным предметом одежды, Шанту перекинув тяжелые волосы, скрученные в жгуты и волосы через плечо, принялась молча отрезать их, бросая отрезанные ошметки на ткань одежды. Уж если имперцу так приспичило избавить ее от волос, она подчинится. Но волосы она ему не оставит. Не хватало еще, чтобы они попали в руки к какому-нибудь колдуну. Слишком это опасно. И если смерти Кошка не боялась, то перспектива болтаться между мирами после смерти ее не прельщала совершенно. А колдун вполне может устроить ей такое.

Когда все было окончено, на рубашке, принадлежащей Шанту, красовалась неряшливая куча волос, издали похожих на клубок змей, а на непривычно легкой голове оставался короткий, разномастный ежик. Все что осталось от ее кос трепетно растимых с самого посвящения. Кошка скрутила все, что осталось от ее прежней жизни в компактный узелок и только после того, как закрепила его на поясе, позволила себе немного расслабиться. Опустилась перед лоханью со слегка подостывшей водой, северянка дважды вымыла голову с мыльным корнем, к своему неудовольствию отмечая, что теперь этот процесс занимает куда как меньше времени. И только после того, как она во второй раз ополоснула волосы, вернее их остатки, повернулась к Колхо, мол все, можешь начинать вытворять все, что тебе вздумается.

Спустя еще какое-то время, дикарка сверкала абсолютно голым черепом, напрочь лишенным даже тех остатков волос, что оставались у нее после того, как она отрезала свои косы. Девушка крутила головой из стороны в сторону, явно непривычная к тому, что сзади не болтается тяжелая копна волос, да и любое, даже самое слабое движение воздуха ощущается особенно остро. В общем, новых ощущений была масса.

А пока Кошка занималась тем, что привыкала к новым ощущениям, в дверь раздался отчаянный дробный стук и натужное дыхание запыхавшегося человека, как будто кто-то быстро, на пределе своих возможностей бежал по лестнице. Дробный стук повторился, но теперь к натужному хриплому дыханию добавился писк, переходящийедва ли не в ультразвук – Мастер Колхо! Мастер Колхо! Там…внизу. Церковники и Тир. Скорее пожалуйста.

Девчонка исчезла быстрее, чем порядком взбешенный Колхо открыл дверь, источая волны поистине ледяной ярости, отправился вниз. Кошка последовала за своим хозяином, ведомая любопытством и предчувствием, что внизу что-то происходит. Происходит что-то нехорошее. А раз так, то ее первейшая обязанность – позаботиться о подопечном маге.

Когда дикарка спустилась, свара была в самом разгаре.

Несколько человек в яро-алых одеждах, самым наглым образом препирались с Тиром, требуя немедленно подать им хозяина Малвармы. Впрочем, появление хозяина каменного дома-монстра ничуть не поубавило пыл представителей местной веры. Расплываясь в мерзких ухмылках, эти люди попытались провести форменный допрос, требуя немедленных ответов о том, что происходило в доме горбуна, что породило такой мощный всплеск магии.

Кошку же посетила мысль, что ей не нравится бог, от имени которого действуют эти люди. Даже ее собственные черные демоны Зимы были добрее и…честнее что ли. В общем, не нравились дикарке эти люди. Настолько, что рука невольно потянулась к поясу в поисках ножа, не сразу вспомнив, что ножа, как и любого другого оружия при ней нет. Досадливо поморщившись, Кошка отдернула руку, и начала аккуратно перемещаться в сторону Тира, краем уха слушая пререкания Колхо и церковников. Чем дольше длились пререкания, тем взбешеннее становились обе стороны. Горбун источал ледяное бешенство, один же из церковников, цветом лица едва не сливался со своей рясой и орал, брызгая слюной. Но Кошку интересовало совсем не это.

Дикарка с подозрением присматривалась к тем двоим, что стояли чуть в стороне от орущего краснорясника, и свечение вокруг их фигур очень и очень не нравилось северянке. Даже не просто не нравилось, оно приводило ее в форменную ярость, застилая взор кровавым туманом.

Туман полыхал перед глазами северянки всеми оттенками

красного, пульсировал, свивался в жгуты и полосы, которые в свою очередь складывались в маску Темного Охотника Шанту. Того самого, который дал ей свое покровительство.

— Разве ты не видишь, дурочка? Сейчас они призовут силу своего Бога, и тогда ни тебе, ни твоему мастеру я не завидую. Действуй, дуреха.

Как она оказалась за спинами двоих церковников, Шанту не смогла бы объяснить при всем желании. Обсидиановый кулон, созданный магом, раскалился докрасна, обжигая кожу Шанту. Но это было лишь малой толикой того, что девушка испытывала, когда ее руки вытянулись в мгновение ока превратившись в когтистые лапы, а голова трансформировалась в звериную морду, отдаленно напоминавшую кошачью. Однако, дальше трансформация почему-то не пошла. Видимо, амулет, или сам демон-покровитель решили, что этого достаточно и не стал дальше ломать тело северянки, превращая ее в полноценного оборотня.

Но лишь двое церковников начали поднимать руки, формируя то ли заклятие, то ли призыв, то ли еще какую-то пакость, как из горла северянки вырвался устрашающи по своей силе рык. Так могло рычать только совершенно, абсолютно взбешенное животное, готовое не просто потрепать посмевшего бросить ему вызов, но растерзать его в кровавые ошметки. Красные рясы замерли на месте, почуяв горячее звериное дыхание совсем рядом со своими шеями. Бешено оравший до этого церковник побледнел как полотно, трясущимися руками попытался сотворить знак своей веры. И было от чего. Дикарка выглядела более чем устрашающе – высокая, согбенная фигура с длинными когтистыми лапами, когти на которых могли посоперничать со среднего размера кинжалами, уродливая голова, жуткий оскал, обнажающий острые, белоснежные клыки, готовые в любой момент разорвать шеи церковников, стоило им сделать только одно лишнее движение. На голове Шанту помимо дикой хари и темной шерсти, выросло некое подобие гривы, покрывая длинными прядями все пространство между круглыми, кошачьими ушками и переходя дальше на загривок. И все это безобразие каким-то образом крепилось к вполне себе человеческой фигуре, упакованной в одежду из кожи.

— Шанту, стоять! – рявкнул Тир, быстрее всех сориентировавшись в ситуации.

Кошка издала протяжный, разочарованный рявк, но послушно отодвинулась от церковников, посмевших угрожать ей и ее хозяину.

— Ко мне – продолжали идти команды от оборотня, и Шанту огрызаясь и все еще порыкивая слушалась того, кого признала лидером. Предоставив Колхо разбираться с краснорясниками, оборотень увел девушку в смежное помещение, где находилась лестница, ведущая в верхние покои Малвармы, краем уха прислушиваясь к разговору Колхо и краснорясников.

Убедившись в том, что все идет своим чередом, Тир принялся увещевать девушку вернуться в свое исходное состояние, видя, что та совершенно не проявляет признаков агрессии, пока не видит краснорясых. Однако, терпения у оборотня было все же маловато. Устав возиться с девушкой, Тир коротко размахнулся и наотмашь заехал Шанту по звериной морде, заставляя существо, не являвшееся ни полноценным оборотнем, ни человеком, рухнуть на колени и обиженно заскулить.

Как ни странно, это сработало. Тело чудовища содрогнулось раз, другой, скрючилось в болезненном спазме и рухнуло на пол, корчась в судорогах и дрожа всем телом. Еще несколько мучительных мгновений и на полу валяется девушка тяжело, хрипло дыша, держась за саднящую и пульсирующую от боли скулу.

С трудом выплюнув ругательство сквозь зубы, северянка поднялась на ноги и бросила взгляд на лестницу, где в проеме раскрытых дверей стоял огненный маг, создавший тот самый амулет, что висел сейчас на ее шее.

— Мы тебя напугали, Хааригакр?

Джозеф совершенно не ожидал того, что произойдет. Он думал, что мастер Колхо опять его побьет (желание отчетливо горело в его глазах), хотя бы и только для того, чтобы успокоить взвинченные нервы. Думал, Тир совсем невежливо препроводит прочь с настойчивым советом более не подходить к «Малварме» ближе чем на сто метров.

А потом северянка назвала его «Хаарригакр». Военнопленный. У рабыни. Северянка весьма однозначно выказала свою позицию, амулет обсидиана хищно сверкал чернотой в окровавленной ладони, чужая кровь на лбу вызывала зуд и настойчивое желание стереть метку, но Джозеф сдерживался. Он чувствовал незнакомые искорки магии, дымной связью протянувшиеся между собой и северянкой – явный признак того, что не все так просто с этой манией северян везде пускать в ход свою кровь. Нет, пока он не разберется, что к чему с этой связью, он метку трогать не будет.

И хотя стоило признать, что в каком-то смысле это было идеальное стечение обстоятельств, все равно было обидно. Обидно то, как низко умудрился пасть один из лучших учеников мастера Аарона. На нормальный анализ у Джозефа не было ни времени, ни сил, сейчас он только хмуро наблюдал за ржущим аки сивый мерин мастером Колхо. Нет, Джозеф все понимал – нервы, паранойя и неизвестный маг с непонятной магией свалился на голову, но нельзя же настолько неприлично хохотать! Не будь юноша таким уставшим, он бы всерьез задумался над тем, как бы потактичнее ткнуть этого подвывающего индивида в тот факт, что приличные люди не складываются пополам в истерическом смехе.

Даже его голос потерял всю свою магию, когда он начал говорить.

Когда же мастер Колхо встретился с ним взглядом и зашелся следующим приступом хохота, на этот раз вообще какого-то визгливого, Джозеф искренне разозлился. Только вот беда, сил у него было чуть меньше чем «на донышке», а натруженные магические каналы настоятельно не рекомендовали опять напрямую работать с сырой магией. Он даже не знал, как далеко те краснорясые, которых он недавно почувствовал – в отряде был один, обладающей немалой силой, который светился словно свеча в подвале, почти затеняя своих товарищей, и даже его Джозеф не чуял. Мысли о предстоящих неприятностях отрезвили юного мага, вместе с трезвостью пришла подкашивающая усталость. Такой не бывало даже во времена ученичества, когда мастер Аарон заставлял его выкладываться на полную.

Осмотревшись, Джозеф заметил удивленного Тира. Настолько сильно и искренне удивленного, что юноша даже еще раз оглянулся на едва не растянувшегося на полу Витольда и попытался понять, что так удивило Тира. В голову ничего не лезло, да и от резких движений перед глазами на секунду все поплыло, и Джозеф, кажется, на кратчайший срок потерял равновесие. Ему показалось, что он падает – но не как бывает, когда засыпаешь, нет. Словно на мгновение вся твердь вокруг превратилась в безумную мешанину языков пламени, и он тонул в этой бездне.

Так, а вот это совсем странно. И, вполне вероятно, что плохо. Это ведь даже не кошмар.

Перетрудился Джозеф с «Ловушкой», однозначно.

Когда Тир повел их с северянкой к, предположительно, комнатам, где можно будет отдохнуть, юноша все свои силы направил на то, чтобы идти по прямой линии и не шататься. Ему было почти стыдно перед этими, в общем-то, незнакомыми людьми за свою беспомощность, но не находил в себе совершенно никакого стремления винить «Ловушку». Ее… действия, если это слово применительно к неразумному заклинанию, воплощенному в артефакт с некоторой степенью автономности, основанной на базовых алгоритмах и законах магии, были прямым следствием его собственных действий, а себя Джозеф предпочитал не винить – нет, он признавал свои ошибки и принимался думать, как их исправить или обратить себе на пользу.

Он опять не заметил, как оказался в кровати – его окончательно зачаровало Пламя Тира, которое, хотя и горело вполне жизнерадостно, в сторону Джозефа время от времени бросало обиженные язычки в форме копий, и юный маг со стыдом признал, что последние пару минут в его памяти

было только удивительно яркое Пламя. Ощутив на себе чужие ладони, быстро и без лишних телодвижений ощупавшие его на предмет наличия оружия, Джозеф в очередной раз порадовался своей усталости. Ему это не помешало, однако, на будущее сохранить воспоминания об этих горячих ладонях.

Последнее, что Джозеф слышал перед тем, как окончательно уснуть – голос Тира. Он о чем-то спрашивал северянку, но смысл слов ускользал от мага словно туманные танцовщицы, переплавляясь в жидкое пламя. Юноша удивленно оглянулся, и куда бы он не посмотрел, все вокруг вспыхивало рыжим, алым, зеленым, золотым пламенем – живым, диким, жарким. Огонь полз, вырастали колонны, арки, своды высоко над головой, пол тянулся в далекую бесконечность, которая кончалась неожиданно быстро, и мозаика на полу складывалась из лепестков белого и зеленого пламени.

Никогда еще Джозефу не снилось ничего подобного. Он носился между пламенными колоннами сгустком такого же игривого огня, он взмывал под потолок и едва сдерживал восторженный смех, чувствуя, как густая магия ласкается к нему. Нет, такие яркие пламенные сны всегда раньше кончались пыткой, всегда были кошмарами. Теперь все изменилось.

И звучала музыка.

Нет, не так.

Звучала Песнь!

Переливы, трели, журчания – Джозеф вместе с этой восхитительной мелодией носился по залу Пламени, постепенно все больше приближаясь к источнику музыки. Каждая нота, каждый переход и пауза между ними новым огненным словом отпечатывались в голове мага, и он не сомневался – когда он проснется, его ждет приятная неожиданность. Ведь уже сейчас услышанный кусок Песни по длительности превышал все предыдущие вместе взятые, и мелодия все лилась и лилась, и – о, вон там, источник. Хрустальное пламя, совершенно прозрачное, призрачное, цветком расплывалось вокруг сгустка чистой энергии.

В этом сне не было места страху, и Джозеф попытался прикоснуться к этому сгустку, но натолкнулся на твердый хрусталь пламени, гладкий и теплый. Ветер подхватил Джозефа, понес прочь от сгустка и хрусталя, Песнь скрылась за привычной задорной мелодией огня, желающего танцевать. И юноша танцевал.

Разбудило его дурное предчувствие. Попытавшись резко сесть, Джозеф упал обратно на подушку и раздосадовано выдохнул сквозь стиснутые зубы – тело почти пришло в себя, но магические каналы все так же болели, и это отзывалось тупым распирающим ощущением в голове и легкой дурнотой. Даже этого хватило, чтобы при резком движении Джозефу стало дурно. Отдышавшись, он (теперь уже аккуратно) принял сидячее положение и осмотрелся.

Он лежал на двуместной кровати в совершенно безликой, хотя и со вкусом обставленной комнате (со вкусом, да, а еще без лишней вычурности и украшений), рядом никого не было. Дурное предчувствие лучше всяких настоек прочищало голову.

Анализ.

Он пришел в «Малварму», изначально хотел напроситься погостить и найти свою Песнь. Написал «Ловушку», та захотела к северянке, потом все полетело к демонам и Джозеф был вынужден в чужом доме проводить весьма неприятный ритуал, во время которого пострадал Тир. Мастер Колхо его сильно побил, и побил бы еще сильнее, если бы на Джозефа не набросилось наказание магии музыки.

Что мастер Колхо знает о нем? Вряд ли он помнит его по тому концерту, который мастер Аарон устраивал лет десять назад. Из его поведения и плохого к нему отношения окружающих можно с натяжкой сделать вывод, что к магам он по меньшей мере относится с подозрением. Вероятно ли, что словам Джозефа он не очень поверил? Почему бы и нет. Сам Джозеф бы ни за что не поверил без предъявления доказательств.

По привычке попытавшись найти футляр с виелой и не найдя его, на секунду юный маг запаниковал, но потом вспомнил, что тот остался в гостиной.

Очередная волна дурноты заставила юношу встать с кровати и проверить дверь. Та оказалась заперта, и Джозеф этому совершенно не удивился. Он даже не обижался. Но он был магом (пускай и практически беспомощным в данный момент), и плохое предчувствие не давало ему спокойно сидеть на одном месте.

Скептично осмотрев

свою порванную рубашку, Джозеф удивленно отметил, что шрамы на ладонях покраснели, как обычно бывало после кошмаров. Еще один факт в копилку странностей. Где-то поблизости зло разгорелось смутно знакомое Пламя, у юного мага ушло почти десять секунд, пока он не вспомнил, где раньше такое видел.

Священники уже здесь.

И одному из них что-то откровенно не нравится.

Нет, Джозеф даже мог представить, что именно.

К мастеру Колхо краснорясые относятся почти враждебно, обвиняют его в применении магии против церковников. Один отряд из встречает неизвестного мага прямо у ворот «Малвармы». Вскоре после этого в особняке происходит выброс магии, не идущий ни в какое сравнение с обычным городским фоном. Краснорясые встревожились, обычных служек пускать уже не стали, потратили время на то, чтобы отрядить на разговор с таким подозрительным горбуном священника, обладающего силой. Наверняка только по этой причине они не появились в самый разгар тех интересностей, которые творились с «Ловушкой», а у Джозефа появилась возможность немного поспать. Не зная подробностей, этот выброс вполне можно было принять за короткую схватку магов. Вывод? Витольд Колхо действительно маг, иначе почему он сейчас отказывается показывать верным сынам церкви того юного мага, которого видели у порога его дома? Что он сделал с невинным созданием?

Джозеф не знал, догадались ли слуги не приводить служек в ту же гостиную, где все происходило, или краснорясые настояли на посещении так заинтересовавшего их эпицентра выброса. Нет, они обязательно настояли, и в данный момент либо все еще пытаются по остаточным следам, которые не успели раствориться, выяснить, что там происходило… час назад? Либо уже беседовали с хозяином дома.

С какой стороны не посмотри, а Джозеф сильно подставил мастера Колхо. Даже стыдно за свои неуклюжие поступки. Надо попытаться исправить ситуацию.

Чинить одежду магией Джозеф так и не научился, живую плоть – сколько угодно, хоть обычной магией, хоть музыкой, хоть огненными словами, а вот неодушевленные предметы – нет, потому пришлось обойтись простенькой иллюзией. Можно было бы призвать огонь, но Джозеф планировал вскоре призвать свою музыку, и не хотел лишний раз раньше времени мучить магические каналы. Ему и так будет худо, когда наступит откат. А на изощренное заклинание собственной магии не хватало.

На замок он все же потратил крупицу пламени (отмычками орудовать Джозеф не умел, увы), с облегчением отметил, что слабость туманом не забивается в глотку, после чего отправился на поиски сцены назревающего вооруженного конфликта.

Получить настолько сильный толчок от на вид тщедушного мага, мужчина не то что ожидал. Но удивление нисколько не помешало быстро сгруппироваться и приготовиться к бегству или повторному нападению. Последнее, впрочем, было незамедлительно исключено из возможных вариантов действий, так как с Джозефом происходило нечто странное. С магами, конечно, постоянно нечто ненормальное творится, но за всю долгую жизнь, Колхо не видел ничего подобного.

« — Это и есть его магия музыки?» — со смесью страха и отвращения подумал он.

Обладать чем-то особенным и необычным считается престижным, однако сейчас такое удовольствие выглядело сомнительным. А в том, что маг сам во всем виноват, Витольд был уверен. Обыкновенный метод исключения, ничего сложного. Слуги в «Малварме» если и обладали даром, то такие заклинания им были недоступны, Тир тоже не умел ничего подобного делать, о себе и думать не приходилось, а Кошка… Кошка была заинтересована чем-то другим. О её способностях имелись весьма приблизительные знания, но пусть она хоть тараканов танцевать может заставить, без сосредоточения это не сделать. Так что, немного поколебавшись, мужчина поднялся с пола и начал отступать поближе к посоху, а впоследствии опять взял его в руки. И хотя Кошка сейчас явно делала нечто интересное, оставить без внимания мага он не мог. Может быть, всё это действительно совпадение, ошибка и у Суонена самые невинные намерения, но в такое слишком сложно поверить. Особенно для такого как Колхо. Доверие и так не дешево стоит, а уж после жизни среди знати оно и вовсе становится одним из самых дорогих сокровищ. Поэтому мужчина рассматривал какой угодно вариант, кроме того, где Джозеф хотел именно того, о чем говорил.

« — Зачем ты здесь, парень? Тебя прислали убить или что-то узнать?» — думал Витольд, ощущая некоторое удовольствие от страдания странного мага. Требовалось быстро решить, какой вариант более вероятен, так как Джозеф уже перевернулся на бок и взгляд его был вполне осознанным. Если отвести ему роль убийцы, то следовало как можно быстрее закончить начатое, благо длины палицы хватало, но любопытство губит не только кошек. Эта магия… Какой бы странной она ни была, всё же до этого дня жила только в рассказах Тира, а теперь вот явилась в лице хрупкого паренька. Стоит ли убивать его из-за шанса, что его решили использовать как убийцу? После колебаний Витольд всё же решил, что нет. Точнее, пока нет. Обычно дорогостоящие представители такой профессии стремятся остаться живыми после выполнения Контракта, а его услуги точно не могли стоить дешево ни при каком раскладе. Если всё время маг играл, то игра его была хороша. Уже показатель, не так ли? В общем, если он хороший убийца, то при оборотне нападать не рискнет.

Однако, из-за произошедшего секундами позже мужчина едва удержался, чтобы не опустить с размаху палицу на одну черноволосую голову. Маг начал что-то беззвучно говорить, к тому же вокруг него воздух словно задрожал, что прямо говорило про использование магии. Чего уж скрывать, Колхо боялся, что сейчас воздух прекратит просто дрожать, а вспыхнет нестерпимо жарким огнем. Но вместо воздуха вспыхнул сам парень. Светилась грудь и лицо, а видимые ссадины исчезали так же быстро, как и у Тира.

« — Исцеление?» — с легким удивлением подумал он. Всё таки Суонен совсем недавно сотворил какое-то богомерзкое заклинание, достаточной силы, чтобы так повлиять на оборотня, что предусматривало значительные затраты энергии, а теперь растрачивал оставшееся дабы залечить синяки и пару царапин? Логики в этом чуть.

Понаблюдав ещё немного за свечением и найдя его похожим на свет от алхимического огня, Колхо всё же перевел взгляд на рабыню, которая уже успела найти нечто на полу. Что именно то был за предмет с такого расстояния разобрать сложно, но он интересовал девушку больше чем маг. И только появилась мысль, что нужно подозвать рабыню, как мерцающий купол вокруг мага исчез. Если до этого мужчину сдерживал он (мало ли что будет если дотронуться до него), то теперь

исчезла последняя преграда мешающая активным действиям. Хоть сомнения всё ещё имелись, но они не помешают задать пару вопросов, а при нужде повторить уже пройденный этап с насилием. Мужчина, кстати, так и поступил бы, если бы после снятия купола маг не выдал бы какую-то странную ахинею, слегка похожую на брань гномов. Заклинаний на таком языке точно не читали, по крайней мере оно, по звучанию оно было совершенно особенным. Увы, несмотря на странности, эффект всё же был. В груди на какое-то мгновение стало горячо, словно от гномьего виски, а после это тепло попыталось расползтись по всему телу, но исчезло так же быстро, как и появилось. Если бы раньше Витольда не пытались лечить, то он бы точно прибил Суонена. А так лишь сжал зубы от негодования и злости, порожденной уже уймой вопросов. Ему не нравились маги, не нравилось, когда какое-либо заклинание пытались применить к нему, а так же совсем не радовало, когда за короткое время появлялось много вопросов без ответов. Сейчас всё это явило себя вместе, раздражая Колхо ещё больше.

Тем временем парень поднялся с пола, показывая, что царапины на груди полностью затянулись, и начал говорить. Очень своевременно, однако. Получить хоть какое-то объяснению всему тому дерьму, что произошла только что в «Малварме» хотелось больше, чем разбить голову магу и разбираться с его дружками из Гильдий.

Внимательно следя за каждым движением, Колхо слушал, что говорил Джозеф и пытался понять, можно ли верить хоть слову. Пусть в россказнях о наказании за композицию нет лжи (всё равно обратного не доказать), но ошибки не мешают принимать заказы от богатых господ. Так что пусть у рабыни будет полезная игрушка, отношение к парню от этого изменилось лишь самую малость. А если быть более точным, имперец просто склонился к мысли о надсмотрщике. Подобные личности появлялись в «Малварме» так же регулярно как и наемные убийцы, так что порядок действий уже был известен. Почти. Краснорясые сейчас, как и всегда, были совсем не к месту и показывать им Джозефа в таком виде несколько опрометчиво. Следовало его скрыть святого взора и всё такое. К примеру… К примеру в той комнате на третьем этаже. Или в подвале. И там, и там имелись блокираторы магии, что по крайней мере не даст Суонену выбраться наружу, когда… Стоп! Что он там говорил насчет запасов магии? Они сильно прохудились после обуздания композиции? Так, пусть будут прокляты те, кто сжег все книги с упоминаниями о магии музыки, почему тогда он тратил остатки на исцеляющие заклинания такой силы!? Слишком непонятно. В голове и так уже была каша от догадок и теорий, а тут опять добавили пищи для размышлений. Следовало успокоиться, выпить чего-нибудь соответствующего ситуации и уже тогда начать думать…

« — Да, сделаю это после того, как заново разукрашу твое красивое личико, маг», — странное дело, но исчезновение уже начавших темнеть синяков в большей мере расстраивало мужчину.

И опять как-то не вышло даже рта раскрыть. Кошка, до этого стоявшая и сжимавшая, видимо, тот самый амулет, с весьма решительным видом направилась к магу. Чего она удумала, мужчина не понимал, но был готов остановить её в случае надобности. Впрочем, та не стала нападать на парня. Вместо этого остановилась напротив него, в однозначно защитной позе. Вот такого поворота Витольд точно не ждал. Так же как и Тир, который уже почти полностью отошел от пережитого, но продолжающий сидеть на прежнем месте. Оба смотрели на дикарку с немалым интересом, ожидая, что же она скажет. И дождались. И каждое слово звучало так четко, так невероятно четко, словно на голос было наложено заклинание усиления.

Уже от самих слов у Колхо начали дрожать губы, но он усилием воли сдерживал рвущийся наружу смех. Мало ли, может быть, это странное слово, похожее на бранное, имеет какое-то иное значение? Но когда Тир коротко произнес «это что-то вроде военнопленного», мужчина не выдержал. Обычно напряжение сбрасывалось с помощью насилия, но сегодня день был такой, что всё шло не как обычно, поэтому

после протяжного «а» Витольд засмеялся. Нет, он самым неприличным образом заржал, продолжая смотреть на замерших в весьма двусмысленной позе людей. По правилам приличия, нельзя так громко смеяться, но если что-то сейчас волновало имперца, то явно не какие-то правила, позволяющие только сдержанно хихикнуть в ответ на удачную шутку. Даже если бы в помещении находилась целая толпа знати, он не рискнул бы сдержаться, потому что даже так от смеха уже нельзя было стоять прямо. Согнувшись, Колхо оперся одной рукой о колено, а второй пытался держать палицу, при этом его так трясло от хохота, что становилось ясно, насколько велик шанс осесть на пол.

— Нет… Нет, ты просто послушай… Тир, уведи их. Уведи их… — в этом момент Витольд поднял голову и встретился взглядом с магом. О лучше бы этого не происходило, так как только начавший затихать смех опять усилился, только теперь туда примешивались звуки, больше похожие на повизгивания.

Оборотень же тоже немало был удивлен поступком дикарки, так как в нем не было никакого особого смысла. По крайней мере, для него. Не узнав хоть части интересующей информации, Колхо убил бы Джозефа только в самом крайнем случае. Но… Но Кошка этого не знала, не так ли? Она решила попытаться защитить имперца? Одного из тех, кто пленил её? Поступок совершенно неожиданный, заставляющий по-другому смотреть на личность девушки. Совсем по-другому, особенно учитывая, до какого состояния она довела обычно контролирующего себя горбуна. То, что происходило сейчас, нормальным никак не назовешь. Колхо смеялся и… И делал это искренне. От смеха мужчина даже говорить не мог, а на ногах стоял только благодаря какому-то чуду. Зрелище… Чудесное. Да, именно так. Если Витольд не злился, то в эмоциях всегда присутствовала некая фальшь. Каждое слово, каждое движение вроде бы и не лживое, но не до конца правдивое. Здесь же, благодаря магу и новоявленной рабыне, удалось увидеть ту самую редкую искренность. Щеки у оборотня явственно раскраснелись, но виной тому, конечно, подкинутая магом энергия. Мужчина некоторое время просто сидел и смотрел на уже задыхающегося от смеха горбуна, не предпринимая ничего. Но, то ли благодаря помощи Всесоздателя, то ли Тир просто сам вспомнил, после длительной заминки оборотень всё же поднялся на ноги. Что нужно делать, он знал хорошо, но не смог отказать себе в удовольствии ещё немного посмотреть на фактически беспомощного горбуна. Если Джозеф собирался его убить, то сейчас самое время. Но маг как-то не сильно стремился что-то делать, поэтому он одобрительно улыбнулся северянке и взмахом руки предложил идти за ним. Колхо же некоторое время стоял на месте и хихикал, а потом отправился куда-то внутрь дома. Следовало подготовиться к приходу представителей Храма, дабы потом не отправиться в какие-то застенки.

А Тир тем временем зашел в одну из гостевых комнат, здраво рассудив, что вязать Джозефа по рукам и ногам пока рановато и несколько бесполезно. Тот и так едва не полз по ступенькам, всё сильнее проявляя признаки переутомления. Вместо этого оборотень уложил мага на двухместную кровать, мягко проверил, нет ли скрытого оружия, и только после обратил внимание на рабыню. Некоторое время просто смотрел на неё так, будто впервые видел. Осмотр, впрочем, вполне удовлетворил мужчину, так как спустя некоторое время он вновь улыбнулся и заговорил. Что примечательно, на родном языке Кошки. От чего оборотень не использовал его ранее, не совсем ясно. Если бы его спросили, то последовал бы ответ про то, что имперцам не нужно знать о своих рабах вот прям всё, и это было бы почти правдой. Основной-то причиной являлось то, что Тир забыл большую часть слов и сейчас с большим трудом подбирал слова.

— Здорово вышло. Давно я Витольда таким не видел. Но зачем ты сделала это? Мальчишку и так не убили бы, пока он не ответил бы на все вопросы.

Несмотря на улыбку, в голосе сквозила неприкрытая обида. Что вполне закономерно, учитывая, что теперь он не мог просто так взять и отомстить обидчику.

Пока оборотень искал ответы на свои вопросы, горбун в спешном порядке отыскал Тиома. Тот был на кухне, так же как и большая часть слуг. При появлении хозяина дома те поспешно вскочили на ноги и начали кланяться, но Колхо лишь махнул рукой и подозвал дворецкого.

— Сейчас сюда может прийти кто-то из Храма, так что будь добр приготовить что-то к его или их приходу. Мне нужно, чтобы им не хотелось бродить по «Малварме» и выискивать меня. Если ситуация станет совсем плохой, зови. Но только в самом крайнем случае, понятно? Хорошо. Тогда прямо сейчас принесите на третий этаж таз с горячей водой, вишневого ликера, что-то из того, чем вы обычно мажете порезы и обрабатываете раны… И бритву с о всем прочим для мытья, бритья… Ну ты понял. И всё в темпе. У меня нет времени ждать!

Произнеся это, мужчина исчез из кухни так же быстро, как и появился. Времени действительно не хватало. Но пришлось потратить его ещё немного, выискивая троицу по комнатам. К счастью, с ними всё было в порядке.

— Спелись уже, да? Да не важно. Кошка, пошли, будем твои лохмы сбривать. А ты оденься, чего мамзелей смущаешь всё утро?

Вот так вот поспешно утащив девушку на третий этаж, Колхо вполне ожидаемо нашел там только ликер. Если бы не он, то слуги точно услышали бы недовольный окрик «чего так долго», но так Витольд лишь вытащил из бутылки пробку со звучным хлопком, да налил ликера в стопку. Вообще, как настоящему мужчине, ему стоило пить нечто более крепкое. К примеру, ром, нечто гномьей работы и всё тому подобное, но вкус оных не очень-то нравился Колхо. То ли дело ликер… В общем-то, если ситуация не обязывала, то предпочтение отдавалось именно ему.

— Тебе не предлагаю, сама себе сделаешь, если захочешь. Сейчас сюда принесут таз с водой и прочие принадлежности, ты помоешься, намылишь волосы… Короче, побрею тебя сам, заодно расскажу немного о здешних порядках, а то твое незнание мне уже начало мешать. Это, конечно, просто невероятно шикарную штуку ты учудила вот только что, но в дальнейшем с посторонними лучше изображай из себя мебель. У нас, знаешь ли не принято, чтобы рабы вели себя столь вызывающе. Да здесь много что не принято, поэтому я вот тебе что скажу, всё можно, пока никто не видит. Я понятно выражаюсь? Можешь хоть всех курей в городе в жертву своим богам принести, просто сделай это так, чтобы следы не вели к «Малварме». Мне вообще не важно, почему работает механизм, с помощью Всесоздателя или ваших северных богов, для меня важно, чтобы он работал, и не пытался оттяпать мне руку. Это тоже ясно? Вот и славно.

Чуть позже на лестнице послышались тяжелые шаги и в комнату занесли таз те самые молодцы, что ранее его выносили. А вслед за ними появилась и одноухая служанка. Она держала поднос с всеми нужными принадлежностями. При виде Колхо и Кошки она покраснела и неловко присела в реверансе.

— Спасибо. Можете идти, — дождавшись, пока все выйдут, мужчина прикрыл дверь, подперев её какой-то измочаленной колодкой, и опять обратился к рабыне. – А теперь раздевайся. Заодно хоть посмотрю, чего там ребята Черного успели сделать.

Честно говоря, происходящее все меньше и меньше нравилось северянке. Показательное игнорирование со стороны ее нынешнего хозяина не радовало от слова совсем. Однако, настаивать она не стало, уж что-что, а капризно топать ногами и визжать в истерике с требованиями «Хочу!» маленьких северян отучали в первую очередь. Очень своеобразно и достаточно жестоко с точки зрения «просвещенной» Империи, зато крайне эффективно.

Недовольно мотнув головой, словно отгоняя от себя воспоминания глубоко детства, Кошка упрямо сжала губы, метнула грозный взгляд в спину Колхо и обиженно замолчала. Впрочем, вряд ли проклятущий имперец что-нибудь заметил, занятый своим дурным настроением и желанием как можно быстрее вернуться в своего каменного монстра. Шанту только и оставалось, что поспевать за ним, да поменьше глазеть по сторонам.

Однако, чем дальше продвигался Колхо, приближаясь к Малварме, тем настороженнее становилась Кошка. С одной стороны ей чертовски не хотелось идти туда, и что самое удивительное не только потому, что ей так уж не нравился дом имперца. Это конечно тоже была одна из важнейших причин, но далеко не главная. А с другой стороны – то самое нечто в глубине ее разума пульсирующее в такт сердцу, это самое нечто тянуло ее туда как магнитом. Требуя немедленно идти туда.

Кошка несколько раз фыркнула остановилась, мотнула головой недовольно, пытаясь разогнать мельтешащие мысли, но те уворачивались словно мелкие пичуги от не слишком ловкого котенка, дразнясь, но не давая себя поймать. Шанту в очередной раз фыркнула, так и не сумев определится со своим внутренним раздраем и все же отправилась за Колхо. Любопытство сгубило не одну сотню кошек, но оттого интереснее разве не так?

Чем ближе была Малварма, тем сильнее разгорался в крови северянки форменный охотничий азарт, словно что-то внутри знало – любопытную кошку внутри ждет сюрприз. Приятный или неприятный –тот еще вопрос конечно, но как минимум интересный. И это что-то оказалось абсолютно правым.

Как только Колхо ступил на порог дома, то замер истуканом на несколько мгновений, а затем неожиданно даже для Кошки метнул свой посох куда-то в глубь комнаты и рванул следом. Сказать, что Кошка ничерта не понимала – ничего не сказать. Все то же пресловутое любопытство заставило ее переступить порог дома, и в ту же секунду едва не зарычать от увиденного. Тир, тяжело дышащий и скрюченный в три погибели, с окровавленным лицом сидел в комнате, Колхо взгромоздившись на грудь магу, которого Кошка видела сегодня утром, остервенело молотил его кулаком. Но куда больше увиденного, Кошку поразило то, что она ощущала. Воздух в проклятом каменном монстре был душным и жарким, словно в кузнице Хагара — кузнеца ее племени. Только если в кузнице жар был чистый и честный, то этот жар был какой-то неправильный. Как будто набили соломой куклу, дали ей в руку дубину и сказали, что это охранник. На человека конечно похоже, но сразу ясно, что не человек. Так и от этого жара, разлитого в доме – вроде и есть, и похоже на честный жар огня, а все-равно чувствуется, что фальшивка. Поежившись от неприятных мурашек, пробежавших по коже, северянка все же прошла дальше, пока обитатели дома были заняты своими делами. Пульсирующее нечто, заменяющее ей нового зверя, нетерпеливо хлестало себя хвостом по бокам, побуждая свою хозяйку двигаться. Мол иди же, иди! Ничего там такого страшного, опасного нет. Совсем даже наоборот. И Кошка шла, постоянно огрызаясь со своим внутренним голосом, прислушиваюсь к звукам, опасливо оглядываясь, но шла.

Остановилась возле стола, ища взглядом то, что так сильно тянуло ее сюда, требуя прийти. Взгляд черных глаз сам собой натолкнулся на обсидиановый кулон. Или не кулон, Кошка понятия не имела как называется такая штука. Однако, она чувствовала, что именно этот обсидиановый кусочек так настойчиво звал ее. Даже не задумавшись над тем, откуда взялся этот неровный круг с острыми гранями, так похожими на клыки хищного зверя, и уж тем более не вспомнив о том, что эта вещь может

принадлежать кому-то другому, девушка протянула руку и схватила амулет, крепко сжав его в ладони, и только теперь облегченно вздохнула.

Впрочем, ей еще предстояло кое-что сделать. Разжав руку, девушка внимательно осмотрела амулет и криво ухмыльнувшись, вонзила его длинные клыки себе в запястье. Возможно, северяне и правда придают слишком много значения крови, но поступить иначе она просто-напросто не могла. Только спустя пару минут отняв амулет от окровавленной руки, Шанту удовлетворенно улыбнулась и повернулась к остальным. В конце концов, ей нужно было посмотреть, что именно происходит в Малварме и наконец, потребовать объяснений.

Очень вовремя. Жар, разлитый в воздухе начал постепенно уходить, словно впитываясь в субтильного юношу, которого так остервенело лупил Колхо. Синяки, ссадины и рваные царапины, красовавшиеся на груди парня, заливал яркий свет, и те затягивались в мгновение ока. Как и царапины на окровавленном лице Тира. Сама же Кошка просто почувствовала небывалый прилив сил, захотелось немедленно высочить куда-то бежать и что-то делать, чтобы растратить так внезапно подаренную силу.

Впрочем, Шанту всегда была довольно сдержанной особой, а потому, не спешила идти на поводу у собственного тела, предпочитая остаться здесь и посмотреть что же будет дальше.

Маг, слабый как новорожденный младенец, с трясущимися руками и раскрасневшимся лицом принялся объяснять все то, что тут происходило. Кошка молча слушала, то и дело перехватывая налитые свирепой злобой взгляды оборотня и вроде бы равнодушные взгляды горбуна. Впрочем, это мнимое спокойствие ее не обманывало. По дороге в Малварму Колхо тоже был спокоен, относительно, конечно, тем не менее, реакция у него была более чем впечатляющей.

Когда маг, наконец, замолк, в комнате воцарилась тишина, звеневшая от безмолвного напряжения, витавшего в воздухе и едва не искрившегося, как те забавы, которые Кошка видела в первый свой вечер, проведенный в Малварме.

Маг молчал, опустив голову, явно ожидая каких-либо действий от хозяев особняка, Тир сверлил субтильного юношу ненавидящим взглядом, Колхо… Колхо был спокоен как никто. И в то же время от него исходила едва ли не самая сильная неприязнь.

Кошка мотнула головой, недовольно фыркнула и наконец выступила вперед, разрывая натянуто звенящую тишину, повернулась лицом к оборотню и горбуну, совершенно проигнорировав тот факт, что за спиной у нее находится маг.

— Я беру его под защиту. Он мой…- северянка нахмурилась, сделала такой жест рукой, будто пыталась поймать нужное ей слово, но в итоге махнула рукой и произнесла на своем гортанном наречии – Хаарригакр.

Повернулась к оборотню, вперив в него тяжелый взгляд черных глаз, и произнесла – Ты знаешь, как объяснить. Он под моей защитой, я за него ручаюсь.

Словно в подтверждение своих слов, женщина повернулась к магу и ухватила его пальцами за подбородок, поднимая его лицо к себе. Окровавленными пальцами, в которых был зажат скалящийся, покрытый ее собственной кровью амулет, Шанту нарисовала на лбу мага несколько символов и вновь повернувшись к Тиру и Колхо, переводила требовательный взгляд с одного, на другого, словно бы подгоняя оборотня, мол давай, объясняй.