Харгу уже начала задремывать, медленно, но верно погружаясь в легкую полудрему, когда стирается граница между сном и явью, и кажется, что вот-вот тебе откроется мир Духов, тот мир, что был когда-то отделен от мира живых. В племени Харгу всегда знали, что сон является вратами в мир духов, и только от человека зависит сможет ли он переступить порог, примет ли приглашение духов…
Стук раздавшийся в комнате, вырвал дикарку из объятий сна, безжалостно разорвав липкую паутинку сновидений. Тело отреагировало задолго до того, как проснулся разум – вскочив на ноги, девушка резко откатилась в сторону, уходя с линии удара, протянула руку к поясу, пытаясь найти давно отобранный охотничий нож. Ощутив пустоту, девушка недоуменно скосила глаза к поясу, наткнувшись взглядом на жесткие рогожные тряпки вместо привычных кожи и мехов. Яркая вспышка прочертила сознание, заставив Харгу вспомнить все – ранение, плен, рынок и то, что она теперь находиться в доме странного горбуна, у нее нет оружия, а завтра состоится поединок. Размышления заняли буквально несколько мгновений, но даже вспомнив где она находится, северянка не собиралась менять настороженную позу, готовясь в случае чего, одним прыжком достичь врага. Голыми руками тоже можно повоевать, можно, используя инерцию прыжка переломить хребет, можно придушить, ткнуть пальцем в вилку между ключицами, ударить в солнечное сплетение или просто и незатейливо приложить головой об пол. 
Однако, полчищ врагов не наблюдалось, зато в щелку от приоткрывшейся двери выглянул глаз, а чуть погодя объявилась и его хозяйка – длинная, но невероятно хрупкая и тоненькая девчонка, тащившая немаленьких размеров поднос. Запахи дошедшие до Харгу были просто ошеломительны, девушке стоило больших трудов заставить себя сосредоточиться на потенциальном враге. Девочка-служанка что-то прощебетала, северянка не поняла что, и попыталась улыбнуться, но дикарка даже не подумала оставить свою настороженность, и продолжала исподлобья следить за служанкой. Когда та наконец ретировалась, Харгу принюхалась к оставленной пище, и была очень удивлена ее количеством и качественным составляющим. Ведь не ела она достаточно давно, а оставленной еды как раз хватило бы, чтобы насытить ее, но не дать телу болеть. Хотя может у Имперцев всегда так людей кормят, черт их разберет. С едой Харгу разобралась быстро, в животе поселилась уютная, теплая, но не чрезмерная сытость. Появившаяся девочка унесла поднос, а два дюжих мужика – бадью с водой, в которой мылась Харгу. После их ухода северянка соизволила осмотреться, и первым объектом любопытства дикарки стало окно. Харгу потрогала тонкую прозрачную преграду пальцем. Ладонью, попробовала ударить кулаком, но не добилась ничего, а потом и вовсе отвлеклась наблюдая за тем, как кромешную тьму рассеивают маленькие светляки, ровными рядами поставленные вдоль улиц города. Светляки были разными – некоторые желтого цвета, мирно сидели на отведенных им местах, послушно разгонявшие своим свечением густеющие сумерки, некоторые – синие, красные, зеленые, взлетали вверх, оставляя за собой дымный хвост и рассыпаясь на тысячи более мелких светлячков, которые в свою очередь снова рассыпались…
Творившаяся за окном феерия так увлекла дикарку, что та едва заметила, как содрогнулось каменное жилище горбуна, девушка даже обрадовалась, неужели Ахес-Громовержец услышал ее? Наконец-то подлые Имперцы получат свое возмездие! Но небо было подозрительно чистым, не гнал вперед свою колесницу Громовержец, не сверкали двурогие копья-молнии, не слышно было громовых раскатов яростного Бога. Зато откуда-то снизу отчетливо потянуло запахом паленой шерсти. 
Харгу с размаху бухнулась на пол, горькое разочарование затопило разум девушки, боги не услышат ее на проклятой земле, они давно оставили этот край без своего надзора и покровительства, забыли, забросили в самый дальний угол, и нет им дела до того, что здесь творится. От таких мыслей становилось еще горше, и еще сильнее полыхала истовая злоба и ярость.