Харгу вознамерившись пройти мимо Колхо, резко остановилась, остановленная его командным рыком. Честно говоря, слышать подобные рычащие нотки от тщедушного горбуна было немного странно. Наверное, именно поэтому девушка и остановилась. В темных глазах, покрытых ледяной коркой отрешенности, мелькнуло любопытство и насмешка. Незаметно для самой себя, северянка, привыкала к этому человеку и каменному монстру, в котором тот жил, явно по ошибке называя его домом. 
Смерив своего будущего противника ничегонезначащим взглядом, дикарка хмыкнула и достала из-за пазухи золотую бляху, что позволяла ей понимать язык имперцев и бросила её в сторону оборотня, стоявшего в стороне. Мохнатый то ли провожал своего хозяина, то ли прощался с ним, то ли собирался за ним следовать, а может просто так стоял, подпирая дверь конюшни.
Ловко поймав золотую побрякушку, оборотень спрятал её в карман, ничем не выдав своих чувств и желаний. Хотел он победы своему хозяину или ей? Черти его разберут. Впрочем, Харгу это и не особо это интересовало. Оборотень вылетел у нее из головы в ту же секунду, когда амулет отправился в полет, ибо ветер, вестник богов, донес до нее запах людей и лошадей. А если вспомнить, что жилье горбуна находится достаточно далеко от города… В общем, что-то подсказывало Харгу, что эти люди и лошади не принадлежали жилью Колхо. 
Буквально в следующую секунду со стороны ворот раздался громкий стук, а затем и ор. Громкие вопли северянке не понравились, хотя бы потому, что в них слишком сильно сквозил приказной тон. Приказов девушка терпеть не могла, по крайней мере, от тех, кто не имел на это права. В принципе в эту категорию попадали все, за исключением вождя племени, но так как от племени Харгу осталась только она сама, то группа людей, приказы которых северянка выполняла бы не обсуждая, исключалась ввиду отсутствия участников. К тому же стоило один раз увидеть лицо Витольда, чтобы понять одну простую истину — этих людей, обрядившихся в цвета бога Огня, горбун ненавидел так, как можно ненавидеть только своего злейшего врага. Если не больше. 
И не смотря на это, Колхо подойдя к краснорясникам все же поклонился им! Поклонился так, словно признавая их право главенствовать над ним… северянке такое поведение горбуна было не понятно. Впрочем, объяснение она нашла довольно скоро, пусть оно и было ей не слишком по душе. Вероятно, горбун просто не обладал должной силой, чтобы выгнать наглецов, поклоняющихся ложным богам. Не то чтобы это обстоятельство печалило северянку, но и не радовало точно. 
К разговору Харгу не прислушивалась, во-первых, она все равно ничерта не понимала, а во-вторых, она не была уверена, что это не очередная уловка ее соперника, направленная на то, чтобы она вышла из себя и потеряла так необходимую ей концентрацию. На происходящее она обратила внимание только тогда, когда услышала рявк Колхо — горбун все-таки не выдержал и выгнал краснорясников вашей, что, по мнению Харгу, следовало сделать сразу, едва только эти люди переступили порог. Обернувшийся Кохо изрядно подпортил Харгу настроение, а все потому, что на его лице не было ни малейшего следа тех эмоций, что он должен был испытывать — ни ярости, ни гнева, ни злобы, ничего! Из этого мог следовать только один вывод — Колхо был очень хорошим и опытным бойцом. Если хорошим бойцом Харгу еще могла себя назвать, то опытным — вряд ли. Предоставленная лошадь северянке не понравилась. Слишком тонкие ноги, слишком высокая, довольно узкая в груди, и вообще какая-то она слишком… дамская. Такой больше подойдут заплетенные косы в гриве и женское седло (что по мнению северянки являлось форменным извращением). Радовало только то, что коняшка была смирной и без особых возражений позволила схватить себя под уздцы и вывести из конюшни. Проверив состояние сумок на предмет забытых или лишних вещей (а вдруг это предмет на порчу завязанный окажется), Харгу нацепила золотую бляху, точную копию той, что уже отдала оборотню, и мрачно кивнула горбуну, подтверждая свою готовность следовать за ним для решающего поединка. Солнце уже давно встало и взирало на своих детей, постепенно приближаясь к зениту, рассветное время, самое честное время для поединка было упущено, что никак не могло радовать суеверную дикарку, свято чтящую обычаи и законы предков.