И что она такого смешного сказала, спрашивается? Кошка нахмурилась, сложила руки на груди, переводя недовольный взгляд с оборотня, на горбуна и обратно. Нет, все-таки эти имперцы очень странные люди. Тир неправильно перевел слово и стоит с вытянувшимся лицом, как юнец, первый раз наблюдавший за Кругом Смерти. Харригакр это не военнопленный, это ребенок. Большой такой ребенок, за действия которого несет полную ответственность взявший его под опеку, и никто из племени, даже вождь и верховный шаман не посмеют тронуть его пальцем. Наказание за проступки ребенка несет его родитель – не воспитал, не досмотрел. И только он определяет меру наказания для «ребенка». Северяне, крайней редко прибегали к этой возможности. Кто же в здравом уме и твердой памяти возьмет на поруки врага? Но все же знание о Хааарригакрах не успело потеряться среди веков и старых вед, оставивших свои кости в холодных северных лесах.

А пока кошка предавалась раздумьям о древнем величии своего народа, горбун просто паскудно ржал, согнувшись в три погибели, отчего его горб становится особенно заметным. Северянка отметила, что горб этот не слишком похож на обычный. Да и сам Колхо не слишком похож на обычного горбуна, вспомнить хотя бы то, как он посох метнул. Шанту готова была поклясться, что эта орясина отнюдь не была легкой, и между тем, имперец метнул ее легко и свободно, словно она ничего не весила для него. Даже она сама не поручилась бы за то, что смогла бы отправить эту дурнину в полет так быстро и красиво, а чего уж говорить о человеке, наделенном горбом? В общем, се это было чертовски странно и неестественно. Сказать что-нибудь колкое по этому поводу, девушке помешал Тир, отправившись вверх по лестнице вместе с ее подопечным. Теперь уже ее подопечным. Ну и что ей оставалось делать? Кошка бросила взгляд на своего хозяина, и отправилась за оборотнем, она еще вернется к этому вопросу. Определенно.

По дороге наверх северянка то и дело косила одним глазом в сторону мальчишки-мага едва тащившегося по лестнице наверх, как бы не свалился, болезный. На самом деле ей отчаянно хотелось подхватить его под руку и хотя бы так поддерживать, но женщина подозревала, что этот мальчишка, почти ребенок здорово обиделся на нее за метку. Или еще за что-то. В общем, пока этот имперец не выспится и не отдохнет как положено, даже думать не стоит о том, чтобы таким бесцеремонным способом помогать ему. Насколько северянка знала собственных мальчишек, те были крайне обидчивы ровно до той поры, пока не приходила им пора становится мужчинами.

Проводив взглядом Тира, уложившего ее подопечного и попутно ощупавшего его с ног до головы, северянка неодобрительно поджала губы и подойдя к уже спящему юноше, легко коснулась губами лба в том месте, где была нарисована метка ее же кровью. И только удостоверившись, что мальчишка спит, Кошка повернулась к Тиру, сверкающего голым торсом и откровенным любопытством. А затем хитрющий оборотень начал говорить на ее языке. Если честно, только удивление помогло Кошке совладать с собой, и понять. Что ее родная речь дается оборотню с некоторыми трудностями. Так вот почему он неправильно перевел.

— Да кто ж вас имперцев знает. – С не меньшей обидой фыркнула в ответ дикарка, — вы и ребенка не пожалеете, а этот – кивок в сторону мирно спящего мага – почти мужчина.

Пока Шанту говорила, на лицо ее набежала сумрачная тень, а темные глаза покрылись сероватой дымкой. Она явно что-то вспоминала, и воспоминания эти были не слишком приятны и радужны, судя по желвакам, заигравшим на скулах и сердитому взгляду, брошенному в сторону оборотня. «Мол, ты-то должен знать. Ты же из вольного народа. Ты же тоже был рабом, неужели так легко забыл?».

Впрочем, играть в гляделки дикарка не стала, быстро отведя взгляд и нацепив на свое скуластое лицо ровную, бесстрастную маску. Что сделано, то сделано. Маг под ее защитой, и она вырвет кадык любому, кто посмеет хотя бы пальцем тронуть его. Даже Колхо.

А вот и ее хозяин собственной персоной, помяни черта,

так тот и явится.

В отличие от сегодняшнего утра, горбун пребывал в каком-то очень приподнятом настроении духа. Неужели веселье от ее поступка все еще не отпустило его? Верилось с трудом.

Впрочем, Шанту не стала забивать себе голову, молча отправившись за горбуном, только бросила взгляд на спящего мага, проверяя все ли в порядке.

Настороженная, готовая к практически любой выходке, северянка явно не ожидала столь панибратского тона от своего хозяина. И уж тем более предложения выпить. Потянув носом воздух и сопроводив бутылку настороженным взглядом, женщина отрицательно качнула головой. Не любит она такие вещи. Слишком быстро они выводят из равновесия, слишком сложно контролировать тело и разум. Даже Верховные ее народа отдавала предпочтения курительным смесям, да, с помощью них сложнее было войти в трансовое состояние, но они не насылали кошмаров и видений, вытягиваемых из самых глубин сердца. А контроль сознания при общении с потусторонними мирами – едва ли не самая важная составляющая, если шаман не хотел остаться без сознания вовсе. В общем, северянка отказалась, так же молча, без единого жеста выслушав начало лекции о правилах поведения в обществе. Правила ей ожидаемо не понравились. Еще и этих дурацких кур приплел ни к селу ни к городу. Ну кто в здравом уме и твердой памяти приносит в жертву кур? Да еще и купленных черт знает где, выращенных черт знает как. Нет, уважаемый мастер Колхо так дела не делаются.

Однако, читать лекцию о том, как правильно по мнению Шанту проводить жертвоприношения, дикарка не стала. Еще чего. Пусть своим умом доходят, если так уж надо.

В комнату принесли все необходимое для помывки, появилась знакомая Кошке девчонка, которую она едва не придушила в первую свою побудку в доме горбуна, принесла инструменты и залилась краской, совершенно очаровательно порозовев щечками. Шанту склонила голову к плечу, в упор уставившись темными глазами на девушку, всем своим видом говоря: «О чем это ты подумала, дорогуша?». Девушка покраснела еще больше и поспешно ретировалась после приказа горбуна. Подперев дверь весьма потрепанной колодкой, явно не доверяя замкам и запорам, Колхо приказал ей раздеваться, пробормотав что-то там про Черного. Если это был работорговец, привезший ее сюда, то упоминать этого ублюдка при Коке явно не стоило.

Темные глаза сузились, превратившись в темные щели, по лицу девушки заходили желваки, а ладони почти ощутимо зудели, желая как следует расквасить морду этой скотине.

Что же касается приказа раздеться, это северянка выполнила беспрекословно, без ложного стыда и псевдоскромности, сняла всю одежду, аккуратно сложив ее рядом и выпрямилась, ничуть не стесняясь своей наготы, демонстрируя прекрасно сложенное тренированное тело, обильно расцвеченное подживающими ссадинами и синяками различных оттенков – от черно-фиолетовых, до светло-желтых, практически заживших. Из относительно серьезных повреждений на теле Шанту наблюдался только воспаленный, покрытый грязной коркой рубец, пересекающий спину, оставленный кнутом смотрителя еще на площади. Все-таки работорговец предпочитал не калечить свой товар до последнего надеясь выгодно продать его. Хоть в этом ей повезло.

Витольд же принялся обрабатывать каждую царапину, которая ему не нравилась. А не нравились ему они все. Дикарка молча терпела, не проронив ни слова, только стиснула кулаки, впиваясь ногтями в ладони, когда горбун дошел до того самого рубца на спине. Наконец, все медицинские манипуляции были закончены, и нужно было переходить к следующему пункту.

— Что конкретно тебя не устраивает в моей прическе? – задала вопрос северянка, облачаясь в штаны и жилет, проигнорировав рубашку, и едва ли не впервые получила развернутый ответ, саркастически хмыкнула.

— Тогда проще будет сделать так – пробормотала дикарка себе под нос, подходя к подносу, принесенному одноухой служанкой и выбрала нечто похожее на нож. Конечно, ее собственный нож, освященный кровью и пламенем был лучше, но выбирать не приходилось. Опустившись

на колени рядом с оставленным в стороне едиснтвенным предметом одежды, Шанту перекинув тяжелые волосы, скрученные в жгуты и волосы через плечо, принялась молча отрезать их, бросая отрезанные ошметки на ткань одежды. Уж если имперцу так приспичило избавить ее от волос, она подчинится. Но волосы она ему не оставит. Не хватало еще, чтобы они попали в руки к какому-нибудь колдуну. Слишком это опасно. И если смерти Кошка не боялась, то перспектива болтаться между мирами после смерти ее не прельщала совершенно. А колдун вполне может устроить ей такое.

Когда все было окончено, на рубашке, принадлежащей Шанту, красовалась неряшливая куча волос, издали похожих на клубок змей, а на непривычно легкой голове оставался короткий, разномастный ежик. Все что осталось от ее кос трепетно растимых с самого посвящения. Кошка скрутила все, что осталось от ее прежней жизни в компактный узелок и только после того, как закрепила его на поясе, позволила себе немного расслабиться. Опустилась перед лоханью со слегка подостывшей водой, северянка дважды вымыла голову с мыльным корнем, к своему неудовольствию отмечая, что теперь этот процесс занимает куда как меньше времени. И только после того, как она во второй раз ополоснула волосы, вернее их остатки, повернулась к Колхо, мол все, можешь начинать вытворять все, что тебе вздумается.

Спустя еще какое-то время, дикарка сверкала абсолютно голым черепом, напрочь лишенным даже тех остатков волос, что оставались у нее после того, как она отрезала свои косы. Девушка крутила головой из стороны в сторону, явно непривычная к тому, что сзади не болтается тяжелая копна волос, да и любое, даже самое слабое движение воздуха ощущается особенно остро. В общем, новых ощущений была масса.

А пока Кошка занималась тем, что привыкала к новым ощущениям, в дверь раздался отчаянный дробный стук и натужное дыхание запыхавшегося человека, как будто кто-то быстро, на пределе своих возможностей бежал по лестнице. Дробный стук повторился, но теперь к натужному хриплому дыханию добавился писк, переходящийедва ли не в ультразвук – Мастер Колхо! Мастер Колхо! Там…внизу. Церковники и Тир. Скорее пожалуйста.

Девчонка исчезла быстрее, чем порядком взбешенный Колхо открыл дверь, источая волны поистине ледяной ярости, отправился вниз. Кошка последовала за своим хозяином, ведомая любопытством и предчувствием, что внизу что-то происходит. Происходит что-то нехорошее. А раз так, то ее первейшая обязанность – позаботиться о подопечном маге.

Когда дикарка спустилась, свара была в самом разгаре.

Несколько человек в яро-алых одеждах, самым наглым образом препирались с Тиром, требуя немедленно подать им хозяина Малвармы. Впрочем, появление хозяина каменного дома-монстра ничуть не поубавило пыл представителей местной веры. Расплываясь в мерзких ухмылках, эти люди попытались провести форменный допрос, требуя немедленных ответов о том, что происходило в доме горбуна, что породило такой мощный всплеск магии.

Кошку же посетила мысль, что ей не нравится бог, от имени которого действуют эти люди. Даже ее собственные черные демоны Зимы были добрее и…честнее что ли. В общем, не нравились дикарке эти люди. Настолько, что рука невольно потянулась к поясу в поисках ножа, не сразу вспомнив, что ножа, как и любого другого оружия при ней нет. Досадливо поморщившись, Кошка отдернула руку, и начала аккуратно перемещаться в сторону Тира, краем уха слушая пререкания Колхо и церковников. Чем дольше длились пререкания, тем взбешеннее становились обе стороны. Горбун источал ледяное бешенство, один же из церковников, цветом лица едва не сливался со своей рясой и орал, брызгая слюной. Но Кошку интересовало совсем не это.

Дикарка с подозрением присматривалась к тем двоим, что стояли чуть в стороне от орущего краснорясника, и свечение вокруг их фигур очень и очень не нравилось северянке. Даже не просто не нравилось, оно приводило ее в форменную ярость, застилая взор кровавым туманом.

Туман полыхал перед глазами северянки всеми оттенками

красного, пульсировал, свивался в жгуты и полосы, которые в свою очередь складывались в маску Темного Охотника Шанту. Того самого, который дал ей свое покровительство.

— Разве ты не видишь, дурочка? Сейчас они призовут силу своего Бога, и тогда ни тебе, ни твоему мастеру я не завидую. Действуй, дуреха.

Как она оказалась за спинами двоих церковников, Шанту не смогла бы объяснить при всем желании. Обсидиановый кулон, созданный магом, раскалился докрасна, обжигая кожу Шанту. Но это было лишь малой толикой того, что девушка испытывала, когда ее руки вытянулись в мгновение ока превратившись в когтистые лапы, а голова трансформировалась в звериную морду, отдаленно напоминавшую кошачью. Однако, дальше трансформация почему-то не пошла. Видимо, амулет, или сам демон-покровитель решили, что этого достаточно и не стал дальше ломать тело северянки, превращая ее в полноценного оборотня.

Но лишь двое церковников начали поднимать руки, формируя то ли заклятие, то ли призыв, то ли еще какую-то пакость, как из горла северянки вырвался устрашающи по своей силе рык. Так могло рычать только совершенно, абсолютно взбешенное животное, готовое не просто потрепать посмевшего бросить ему вызов, но растерзать его в кровавые ошметки. Красные рясы замерли на месте, почуяв горячее звериное дыхание совсем рядом со своими шеями. Бешено оравший до этого церковник побледнел как полотно, трясущимися руками попытался сотворить знак своей веры. И было от чего. Дикарка выглядела более чем устрашающе – высокая, согбенная фигура с длинными когтистыми лапами, когти на которых могли посоперничать со среднего размера кинжалами, уродливая голова, жуткий оскал, обнажающий острые, белоснежные клыки, готовые в любой момент разорвать шеи церковников, стоило им сделать только одно лишнее движение. На голове Шанту помимо дикой хари и темной шерсти, выросло некое подобие гривы, покрывая длинными прядями все пространство между круглыми, кошачьими ушками и переходя дальше на загривок. И все это безобразие каким-то образом крепилось к вполне себе человеческой фигуре, упакованной в одежду из кожи.

— Шанту, стоять! – рявкнул Тир, быстрее всех сориентировавшись в ситуации.

Кошка издала протяжный, разочарованный рявк, но послушно отодвинулась от церковников, посмевших угрожать ей и ее хозяину.

— Ко мне – продолжали идти команды от оборотня, и Шанту огрызаясь и все еще порыкивая слушалась того, кого признала лидером. Предоставив Колхо разбираться с краснорясниками, оборотень увел девушку в смежное помещение, где находилась лестница, ведущая в верхние покои Малвармы, краем уха прислушиваясь к разговору Колхо и краснорясников.

Убедившись в том, что все идет своим чередом, Тир принялся увещевать девушку вернуться в свое исходное состояние, видя, что та совершенно не проявляет признаков агрессии, пока не видит краснорясых. Однако, терпения у оборотня было все же маловато. Устав возиться с девушкой, Тир коротко размахнулся и наотмашь заехал Шанту по звериной морде, заставляя существо, не являвшееся ни полноценным оборотнем, ни человеком, рухнуть на колени и обиженно заскулить.

Как ни странно, это сработало. Тело чудовища содрогнулось раз, другой, скрючилось в болезненном спазме и рухнуло на пол, корчась в судорогах и дрожа всем телом. Еще несколько мучительных мгновений и на полу валяется девушка тяжело, хрипло дыша, держась за саднящую и пульсирующую от боли скулу.

С трудом выплюнув ругательство сквозь зубы, северянка поднялась на ноги и бросила взгляд на лестницу, где в проеме раскрытых дверей стоял огненный маг, создавший тот самый амулет, что висел сейчас на ее шее.

— Мы тебя напугали, Хааригакр?