Проводив взглядом быстро удаляющегося оборотня, Витольд вернулся к застежкам на своей броне. Казалось, что его не очень-то интересует рабыня, постепенно отползающая к кустам. Волоча за собой тощие ноги с прогрессирующей атрофией мышц, она с большим трудом преодолевала каждый сантиметр неровной поверхности, но несмотря на явную бесполезность затеи продолжала двигаться. Её толкал вперед животный страх перед единственным, кто остался на поляне. Невысокий горбатый мужчина, лет тридцати, кому-то мог показаться совершенно несерьезным противником, стоящим лишь сочувствия, но несмотря на сильно поврежденную психику, эльфийка ещё могла думать и анализировать. Разумеется, не так хорошо, как раньше. Тем не менее, оставшегося умения вполне хватило на то, чтобы понять опасность, скрытую за нелепым обликом. Кто он? Откуда он? Всё это не имеет абсолютно никакого значения, ведь просто так сумасшедших рабов не вытягивают из темниц оборотни и не несут на поляну. Причины такого поступка узнать не удалось, так что до этого момента ещё довольно молодая девушка терялась в догадках. Какая-то её часть надеялась на нежданное спасение, что удержало от сиюсекундной попытки сбежать, но когда все ушли, а странный человек, одновременно напоминающий и жителей прибрежных регионов, и южных топей, начал раздеваться все сомнения разом испарились. Нет-нет, ничем хорошим это кончиться не может, так что стоило хотя бы попытаться... 
— Ну-ну, куда ты, милая? — глубокий голос, ещё пару минут до этого звучавший то насмешливо, как у придворного шута, то неожиданно твердо, как у человека, привыкшего с детства всеми повелевать, теперь стал мягким. Казалось, говоривший был не на шутку удивлен и обеспокоен поведением эльфийки. Столько участия появилось в нем, столько исчезло, что неожиданно для самой себя рабыня перестала ползти к густой полосе зарослей и обернулась, словно надеясь увидеть сзади кого-то ещё. Но, увы, на поляне не прибавилось и не убавилось разумных. Всё тот же конь ощипывал особо приглянувшийся куст, всё тот же человек обратился к ней. Всё тот же человек? О, Всесоздатель, нет. В первое мгновение так показалось, но при более внимательном осмотре становилось понятно, что это чисто физически невозможно. Отсутствовала та самая примечательная деталь, а именно горб. Вопрос «куда же он мог деться» заставил рабыню совсем остановиться и перевернуться на бок, пытаясь понять, что за странные вещи здесь происходят. В этом-то и состояла её главная ошибка, ведь за прошедшие секунды мужчина успел приблизиться настолько, что даже до кустов не доползти.
— Успокойся. Больно не будет, тебя словно комарик укусит, — произнес он, вспомнив любимую фразу деревенского лекаря, предшествующую ампутированию какой-то конечности. Заниматься столь неблагодарной деятельностью Витольд не собирался, что не исключало довольно большой дозы боли для «пациентки».
Вот ещё два стремительных шага и Колхо уже прижимает рабыню к земле, пытается перевернуть её на спину. Сопротивление отчаянное, но совсем слабое, его не хватает даже на то, чтобы скинуть довольно легкого имперца, уже не говоря о том, чтобы убрать его руки. Да и только его ли? В какой-то момент эльфийка почувствовала на своем теле помимо сравнительно небольших, юрких рук ещё одну пару. Словно два разных человека внезапно принялись переворачивать несчастную. У того второго были большие, грубые ладони с какими-то непропорционально длинными пальцами. Удивленная, она открыла глаза и тут же пожалела об этом. На поляне помимо них не было никого. Те вторые руки принадлежали одному единственному мужчине. Совсем нечеловеческие, почти полностью покрытые серыми костяными пластинками, они тянулись откуда-то из-за спины. Завизжав от ужаса, девушка с удвоенным рвением задергалась, но это не помогло и скоро рабыня наконец оказалась на спине, а Витольд на ней, сжимая бедрами бока. Вот что ему нравилось в собственной анатомии, так это возможность делать несколько вещей сразу. Вряд ли обычный человек смог бы одновременно держать её голову и руки, а так от многих трудностей удалось избавиться.
Чувствуя как дергаются сзади тощие ноги, он наклонился ниже, начиная четко выговаривать въевшиеся в память слова:
— … И проигрыш наш — проигрыш Твой. И победа наша — победа Твоя. И когда последняя капля крови нашей уходит в землю, на устах наших застывает имя Твое. И когда голова врага слетает с плеч, сердца наши поют гимн Тебе. Тебе, имеющему тысячу ликов и имен. Тебе, нашему проклятию и благословению. Ты всё и ничего. Ты плеть для слабых и свобода для сильных. Бездна — дрожащий шепот сорвется с дрожащих губ раба. Бездна — крик рвет глотки тех, кого Ты избрал. И сегодня эта душа пополнит Твои легионы. Славься...
Слова лились ровным, отчетливым потоком, врезались в сознание растянувшейся на земле эльфийке, заставляли её замереть, подобно полевке перед ужом. Она не понимала древне-темного, но каждый звук находил неизменный отклик в её больной душе. Тело перестало слушаться, податливо расслабилось, лишь губы что-то шептали в ответ на слова имперца. Возможно, если бы она не смотрела в заполненные тьмой глаза, то этого можно было бы избежать, но холодные пальцы заставили держать глаза открытыми и девушка пропала. Ушла с головой в бездонный омут, уже неспособная даже моргнуть.
— Кто ты? — от эмоционального возбуждения голос мужчины дрогнул.
— Тэйриль, дочь Дома Воробья, — тут же ответила она.
— Тэйриль, добровольно ли ты отдаешь свою жизнь в мои руки?
— Да.
— Подними рубашку, Тэйриль.
Уже полностью свободными руками эльфийка потянула грязную рубашку вверх, обнажив впалый живот, покрытый синяками, выступающие ребра и небольшую аккуратную грудь. Землисто-серая рука тут же вонзилась в мягкую плоть, пробив кожу и разрывая желудок, двигаясь дальше. Девушка не дернулась и не вскрикнула от неожиданной боли, рвущей на части, потому что это не разрешали делать. Она лишь лежала неподвижно, сжимая свою одежду и чувствуя как горячая кровь бежит из раны. Что-то начало мешать дыханию и рабыня закашлялась, поняв лишь, что мешала кровь, ведь во рту появился такой знакомый стальной привкус. Ещё один рывок чужой руки и вот кровь начала пузыриться из-за поврежденных легких. Едва дыша, она пробовала повторять незнакомые слова, но спустя мгновение острая вспышка боли всё же заставила её выгнуться, и сознание покинуло Тэйриль уже навсегда.
Поднявшись на ноги, мужчина продолжал автоматически говорить, вытянув куда-то вперед ещё бьющееся сердце. Словно предлагал кому-то. Ещё несколько заключительных фраз и орган просто распался на черную пыль, которая исчезла ещё в воздухе. Опустив руку Витольд тяжело вздохнул, довольно улыбаясь. Пока что удача благоволила ему, но не следовало надеяться, что такое счастье продлиться долго. Поэтому стоило заканчивать делами насущными, пока белая полоса не сменилась черной. Вытянув из ножен меч, он подошел к телу, присматриваясь как бы получше отрезать эту красивую голову. Её ещё нужно отправить уважаемому господину барону, ведь поиски пропажи абсолютно никому не нужны. 
В дальнейшем день прошел без каких-либо происшествий. Добравшись до дома, мужчина отправил сверток с головой по адресу, приложив к нему небольшую записку, после чего отмылся от крови и провел запланированный урок для восьмерых обалдуев, что по какому-то недоразумению считались воинами. Потом аж до вечера разбирался с мелкими делами, но во всем этом не было абсолютно ничего интересного или примечательного. И Колхо был бы вполне счастлив, если бы так продолжалось и дальше, но когда солнце начало заходить за горизонт слегка притихший дом огласил отчаянный крик.
— Право слово, сегодня слишком много воплей, — проворчал он, вскакивая из-за стола.
Звук доносился со стороны комнаты, где пока что пребывала Кошка. Позже её следовало переместить в более подходящее помещение, но пока пусть перебеситься там. Бегом поднявшись на последний этаж, брюнет смог увидеть форменную истерику. Там уже стоял Тир, внимательно смотрящий на беснующуюся Кошку, но не предпринимающий ничего. Предпочтя последовать его примеру, Витольд постоял рядом, но ушел как только девушка успокоилась. Теперь следовало что-то сказать слугам. Те, несмотря на плохую репутацию самой Малвармы и её хозяина, совсем не были привычны к смертоубийствам и различным устрашающим звукам, вроде этого крика. Посмотреть как за брюнетом по всей площадке гоняются его ученики, это завсегда, но там ведь ничего серьезнее синяка и выбитого зуба быть не может, а тут страх-то какой! В общем, следовало подавить панику среди мирного населения, а не смотреть на безвольное тело северянки. Оборотень и сам сможет дверь закрыть, без посторонней помощи. Конечно, это утверждение было правильным, но ведомый какими-то личными побуждениями, мужчина не стал уходить. Переложил девушку на кровать и сел на стул, вероятно, намереваясь дождаться пока та придет в сознание. Ну, или просто захотел посидеть в тишине, что маловероятно.