После столь странного вопроса Тира дальше они шли молча, и на секунду юношу даже пронзило любопытство, по каким таким делам мастер Колхо так сильно торопился, но потом вспомнил северянку с ошейником раба на шее и предположил, что эти дела касались его рабыни, и, следовательно, самому Джозефу в них лезть категорически не советовалось. Но кроме всяких пространных размышлений в голове роились мысли о необычном пламени как у идущего в шаге впереди Тира, так и у мастера Колхо – что любопытно, Джозеф так сильно отвлекся на «Ловушку», когда увидел северянку, что сейчас совершенно не мог припомнить, какое же у нее горело Пламя. Хотя досада по этому поводу смывалась, стоило вспомнить поджимающиеся пальцы на ногах при звуках голосов всех троих, и практически все оставшееся до «Малвармы» время пути юноша провел в попытках придумать, что же он будет говорить (получалось плохо), периодически ужасаясь предстоящему испытанию и одновременно испытывая ядовитый восторг (получалось просто на ура).

Их недолгая дорога оборвалась еще до того, как они ступили во двор «Малвармы». Услышав оклик жреца, Джозеф вздрогнул и, поборов дрожь в руках, украдкой вздохнул. Он знал, что в присутствии этих… священников было опасно выказывать недовольство ими (да и в их отсутствии, в неправильной компании, это тоже было опасно делать, если уж на то пошло), но всякий раз при виде огненно-алых ряс на кончике языка так и вертелось огненное слово, которое бы превратило простое выкрашенное сукно в настоящее пламя. Тогда бы Джозеф посмотрел, как они поносили такую одежку.

Но этого делать было нельзя ни в коем случае, ведь ему еще неизвестно сколько придется путешествовать по Империи в поисках куплетов своей Песни. Потому, краем глаза отметив, как Тир отошел к воротам и с вялым любопытством приготовился наблюдать, Джозеф дождался, пока жрецы приблизятся на необходимое расстояние, и, нацепив на лицо в меру вежливое, в меру восхищенное выражение, опустился на колени в традиционном приветствии жрецов Всесоздателя. Будучи магом, Джозеф голову не склонял, однако и в глаза священникам тоже не смотрел – ему этого делать не надо было, он и так видел, как вяло и неуверенно трепещут язычки пламени в них, колеблясь словно на сильном ветру. Кто-то хорошенько постарался, накладывая на них странную порчу – по крайней мере, такого Джозеф не видел у тех жрецов, с которыми ему доводилось до этого сталкиваться.

Отстояв на коленях положенный десяток секунд, Джозеф выпрямился и, воспользовавшись невербальной магией (не огненной), отряхнул штаны от налипшей на них грязи. Отметил, как взгляд остановившегося впереди жреца быстро скользнул вниз, как его глаза едва заметно сощурились.

Ну еще бы. Обычно маги старались не слишком раздражать служителей храма своими сверхъестественными способностями, а Джозеф настолько откровенно и свободно применял магию в присутствии жрецов. Весь секрет был в огненных словах – пока они верно танцевали в памяти с жаркими язычками пламени, Джозеф не сомневался, что сумеет избежать любой опасности.

Хотя, возможно, это на него все еще действовало не выветрившееся впечатление от голосов мастера Колхо и северянки – обычно юноша не наблюдал за собой подобной тяги к риску.

На вопрос о том, где сейчас мастер Колхо, Джозеф, возможно, и мог бы ответить. Но если бы он это сделал, то, во-первых, ему самому пришлось бы ждать дольше ждать разговора с хозяином «Малвармы», а во-вторых, подобный поступок вскоре бы дошел до ушей мастера Колхо (Тир молчаливой тенью возвышался неподалеку, все видел, все слышал) и наверняка настроил бы его против Джозефа. Нет, такое ему было ни к чему. Да и было еще и «в-третьих». А именно: нелюбовь Джозефа к жрецам Всесоздателя.

Потому он и промолчал, с внутренней улыбкой наблюдая за тем, как главный священник досадливо поджал губы и, напустив на себя важный вид, загадочно взглянул на ворота, словно видел что-то, недоступное больше никому.

Услышав об обвинениях в применении магии против какого-то жреца, Джозеф чуть не

расхохотался прямо священнику в лицо. Да, у мастера Колхо было крайне необычное Пламя, но оно никоим образом не походило на то, что юноша видел у встреченных во время путешествия магов: яркое Пламя сыпало искрами, которые в хороводе кружили вокруг центрального языка, пылающего с таким рвением, что даже смотреть на него было больно, особенно если маг в этот момент творил заклинание.

Нет, хотя у мастера Колхо и имелась некая сила, доселе неизвестная Джозефу, магом он не был.

Молчать и дальше уже становилось грубо, потому Джозеф тихонько вздохнул и прискорбно покачал головой, мол «нет, не знал». Он опять почувствовал, как «Ловушка» опять начинает нервничать (насколько это возможно для проявленного в материи заклинания), и, понимая, что надолго задерживаться ему нельзя, Джозеф посмотрел на жреца одним из своих самых честных взглядов и мысленно шепнул несколько огненных слов. Да, их сила возросла бы, если бы он их произнес вслух, но тогда он рисковал возбудить подозрения жрецов. К тому же, юноше не нужна была вся сила этих слов. Ему хватит и смутного понимания, что «ему можно верить», не слишком сильного, чтобы жрецы не заметили его появления.

Услышав следующую фразу священника, Джозеф понял, что огненные слова подействовали так, как надо. По крайней мере на жреца – а его сопровождение маг и не брал в расчет.

— Джозеф, святой отец. Меня зовут Джозеф. И мне жаль, что я ничем не смог вам помочь.

Жрец несколько секунд едва заметно щурился, разглядывая юношу и явно пытаясь решить, почему вдруг испытывает желание ему верить. Джозеф постарался не вкладывать в огненное слово слишком много силы, потому не должно быть проблем даже в такой сложный момент.

В конце концов, иногда ему хватало одной только внешности, чтобы добиться своего.

— Будь настороже, сын мой, — жрец бросил презрительный взгляд на Тира, потом опять посмотрел на юношу. – С опасными людьми ты завел знакомство.

— О, поверьте, если бы у меня был выбор… не тревожьтесь, мой дар охранит меня, святой отец, — Джозеф состроил соответствующее случаю серьезное и самоотверженное выражение лица, затем многозначительно посмотрел на солнце над головой.

Он чуть не забыл вовремя сощуриться, словно яркий свет слепил его.

— Да укроет тебя своей дланью Строитель, — жрец тоже прикинул время и, напоследок окинув «Малварму» неприязненным взглядом, направился туда, откуда пришли Джозеф с Тиром.

Что ж. Могло быть намного хуже.

Войдя вслед за провожатым на территорию особняка, первое, что маг заметил – колючие искры в воздухе, оставшиеся после проведенного вчера ритуала. Джозеф даже сбавил шаг, вертя головой по сторонам и пытаясь понять, то, что он ощущает – это хороший знак или плохой. Одно он знал точно – это был весьма необычный ритуал.

Как и когда Джозеф оказался посреди мрачно обставленной гостиной, он так и не понял. Кажется, он видел слуг, и коридоры и яркое-яркое пламя Тира. В замкнутом пространстве оно удивительным образом не-освещало стены, что иногда маг почти ловил на них рыжие отблески нематериального пламени. Хотя, скорее всего, это было простая игра воображения.

Вздохнув, Джозеф достал нотные листы с «Ловушкой» и задумчиво на них уставился. В конце концов, это был первый раз, когда его песня захотела к другому человеку. Тем более такая песня, которая способна причинять вред. Юноша чувствовал острые чешуйки магии в листах, и единственное объяснение, которое приходило ему в голову – написав «Ловушку», он каким-то образом сумел захватить частичку магии той северянки, и теперь эта частичка хотела вернуться обратно. Прикрыв глаза, Джозеф вызвал по памяти мелодию, мысленно проиграл несколько тактов, представляя, как магия сплетается с нотами… и понял, что по-прежнему может пользоваться силой «Ловушки ночи». Однако сделал любопытное наблюдение – воплощенная в нотных листах «Ловушка» отличалась от той, что хранила память Джозефа. Как… как если бы повзрослела.

Джозеф не был готов к тому, что когда он это осознает, нотные листы загорятся белым пламенем прямо

у него в руках. Почувствовав, как это своевольное заклинание снова тянет из него силу, он досадливо поморщился – воспоминания о той ночи все еще были очень яркими – но подчинился воле Пламени и принялся собирать воедино новую форму «Ловушки».

Все равно спрашивать у хозяев разрешения на проведение заклинания было уже поздно, а связь с реальностью Джозеф умудрился потерять еще пока зачарованно разглядывал удивительное пламя Тира по дороге в гостиную. Оставалось надеяться, что ему хватит сил.