#3

Жгуты магии опаляли, огненными плетьми охаживали как самого Джозефа, так и реальность вокруг – ему едва удавалось сдерживать материальное проявление этого пламени, но он собственными костями ощущал, как непокорное заклинание своенравно извивается, скручивает его разум и волю, пытается сломить и подчинить. Даже Джозефа, хозяина мелодии, ее создателя, заклинание не желало признавать своим полноправным мастером. Оно жадно тянуло из него Пламя.

Юный маг почти испугался – и хищная «Ловушка» воспользовалась его слабостью, почти вырвалась на свободу.

Чувствуя, как руки жжет пламя солнца, Джозеф постарался отстраниться от эмоций, повысил голос и продолжил напевать все известные ему защитные заклинания, вплетая в них мгновенно рождавшиеся огненные слова – и медленно, мучительно, с кровавыми полосами от жгутов, но «Ловушка» подчинялась его воле.

Какая своенравная. Наверняка характер достался от северянки – жители севера ведь всегда слыли очень гордыми и порой совершенно безбашенными.

Сворачивая жгуты, лепя из них амулет, который будет верно служить и защищать свою хозяйку, Джозеф держался на ногах из последних сил. Его тело ломило от усталости, комната, черная после ослепительной колыбели амулета, крутилась каруселью, губы уже сами по себе выговаривали огненные заклинания, с каждым звуком все больше приближая окончание этого неожиданного ритуала.

Джозефу страшно было подумать, какими паршивыми последствиями для него обернется столь вопиющее нарушение правил хорошего тона, но сейчас все же было важнее закончить с амулетом. Иначе магия вновь вырвется из-под контроля, а на повторное ее укрощение у Суонена уже не хватит сил.

Когда последний огненный лепесток завернулся и застыл черным стеклом, Джозеф успел только в ужасе посмотреть на сжавшегося в комок Тира, которого заметно потряхивало, когда зрение мага заслонило чернильное пламя. Маг резко обернулся к источнику огня, он уже знал, что это Витольд Колхо – только у него он видел такое странное застывшее пламя, которое сейчас бушевало неподвижной и безмолвной бурей (интуиция вопила «Неправильно! Ненормально! Неестественно!»). Джозеф даже собирался рискнуть и в открытую применить огненные слова, потому что, по правде, от ярости этого человека у юного мага внутри скручивался холодный комок животного ужаса, и встречаться с этой яростью лицом к лицу не хотелось совершенно. Может, это и было нечестно по отношению к мастеру Колхо, но Джозеф все-таки вспомнил, что вообще-то хочет жить, а не сложить голову в погоне за своей Песнью.

Он открыл рот, чтобы извиниться, но из-за полетевшей ему в голову палицы был вынужден произносить урезанную версию отражающего заклинания, а потом мир закружился хороводом и в затылке ярко вспыхнула боль. Проморгавшись, Джозеф с удивлением обнаружил, что лежит на полу, а Колхо сидит сверху, больно прижимая левую руку коленом к полу – в голове еще успела вспыхнуть тревожная мысль «Где амулет?», а потом ему на лицо обрушился град ударов. Уже секунду спустя во рту появился привкус крови, звон эхом отражался от висков и затылка, гулял в голове, танцевал на пару с мигренью.

Все еще слабый после ритуала, Джозеф вяло барахтался, пытаясь выбраться из-под неожиданно тяжелого мужчины, безуспешно отворачиваясь от его кулака – юноше едва удавалось вдохнуть, что уж там говорить о каких-то заклинаниях или даже огненных словах. Все происходило слишком быстро, а «Ловушка» позаботилась о том, чтобы оставить ему лишь крохи от обычного уровня магии.

Если бы это была реальная схватка, Джозеф бы наверняка уже был мертв. Печальный факт, такой же реальный, как и то, что мастер Колхо прекратил его бить. Вместо этого он сжал ему горло, пресекая все попытки заговорить, и хотя это лишало мага его главного оружия, отсутствие ударов помогло ему немного прийти в себя, глотнуть неожиданно густую магию, разлитую в воздухе.

Услышав вырвавшееся из горла Колхо рычание, лишь чудом складывавшееся в человеческие слова, Джозеф отчаянно порадовался, что перед этим его

хорошенько поколотили, потому что только острая пульсирующая боль спасла его от вероятности выставить себя глупцом и предоставить в руки этому жестокому человеку идеальный рычаг давления на себя любимого. Пока Джозеф пытался понять, что именно его спрашивали (этому процессу сильно мешала так близко полыхавшая ярость мастера Колхо), произошло две вещи.

Первое: помещение озарила вспышка ликующего пронзительно-голубого пламени, невидимого для всех, кроме Суонена.

Второе: самого мага прошило молнией от разрыва с его песнью-заклинанием – впервые на его памяти.

Жидкое пламя разлилось по венам, забурлило под кожей, мстительно обжигая его, и только в этот момент Джозеф осознал еще одно правило обращения с магией музыки. Если он создавал заклинание, вдохновленный другим живым человеком, заклинание по праву принадлежало только этому источнику вдохновения. И если Джозеф еще хоть раз попытается присвоить себе чужую магию, наказание будет намного страшнее.

Ощущая приближающееся продолжение, Джозеф судорожно взбрыкнулся и сумел выбить мастера Колхо из равновесия и сбросить с себя – подальше от разозленной магии. Как раз вовремя –защитный огненный покров схлопнулся вокруг Джозефа буквально за мгновение до того, как его оглушило второй волной боли от разорванной связи с «Ловушкой», вынуждая судорожно прогнуться в пояснице. Это проблемное заклинание напоследок еще и полоснуло его пятерней остро заточенных когтей. Джозеф даже не удивился, увидев разрезанную на груди одежду и пять быстро набухающих кровью длинных ран, к счастью, не очень глубоких. Захрипев, юноша перевернулся набок и увидел, как северянка сжимает в руке что-то черное – амулет.

В эту секунду Джозеф решил наплевать на осторожность – он отчетливо понимал, что если быстро не приведет себя в порядок, то наверняка навлечет на мастера Колхо большую беду. А тот ему еще был нужен, следовательно перед краснорясыми, которые обязательно очень скоро вновь посетят «Малварму», надлежало предстать в наилучшем виде. И, желательно, без малейшего промедления.

Заклинание – и юношу окутывает звуконепроницаемый кокон (слабая надежда, что удастся сохранить хотя бы часть огненных слов).

Слово – и вязкая магия в воздухе течет быстрее, быстрее, втекает в мага, загорается от его Пламени, питает силой.

Слово – и лицо и грудь заливает волной живительного огня.

И так все больше и больше, все быстрее Джозеф шептал огненные заклинания. Он не знал, сколько из происходящего поймут его новые знакомые. У него не было времени задумываться над этим.

А потом он поймал ненавидящий взгляд Тира. Увидел его обиженно искрящее Пламя. Вспомнил, с каким трудом преобразовывал «Ловушку». Вспомнил, какой силой она обладала.

И обрели смысл красные разводы на лице мужчины, до сих пор заметная дрожь в его теле.

Сердце Джозефа сжалось от боли – на этот раз совершенно нематериальной и естественной для всякого умеющего чувствовать человека. Ведь он никогда не хотел причинять вред этому удивительному существу. Никому из присутствующих. Глубоко вдохнув и вобрав как можно больше магии из воздуха, Джозеф короткой мыслью снял звуконепроницаемый кокон и коротко, но громко и четко пропел связку из своих самых действенных исцеляющих огненных слов, направляя их магию на всех вокруг.

Он никак не мог знать, что застывшее пламя мастера Колхо воспротивится принимать эту силу, и что магу придется в срочном порядке вбирать ее обратно и сдерживать враждебную реакцию на свою попытку помочь. Ему оставалось радоваться, что Тир, кажется, благоприятно отреагировал на огненную магию. Северянка, вроде, тоже.

Заметка на будущее – не использовать на Витольде Колхо огненную магию.

Голова кружилась от перерасхода дневной нормы энергии, руки до сих пор тряслись от наказания за попытку присвоить «Ловушку» — но Джозеф был жив и даже стоял на ногах. Другое дело, что он стоял посреди комнаты, и все вокруг него напряженно замерли, готовые в любой момент атаковать.

Вот и сходил за Песнью, называется.

Обернувшись к хозяину дома,

Джозеф заговорил:

— Мастер Колхо, я никогда не хотел, чтобы случилось нечто подобное, клянусь. Причина произошедшего – моя ошибка, совершенная по незнанию, и я искренне сожалею, что подверг вас опасности и неудобствам, — натужно вдохнув, Джозеф на секунду прикрыл глаза и позволил себе насладиться течением магии в теле, хотя каналы и ныли от чрезмерного использования. Почувствовал приближение церковников. – Скоро сюда прибудут служители Всесоздателя, потому постараюсь вкратце объяснить весь бардак. Композиция, которую я написал накануне ночью, пожелала принадлежать вашей рабыне по закону магии музыки. Я с этим столкнулся впервые и не сумел вовремя провести надлежащие приготовления, за что и поплатился жестоким разъединением со своим творением и почти всей магией, которая ушла на создание этого амулета, — Джозеф указал на неровный круг из отполированного черного материала в руках у северянки. Из того, что юный маг сумел разглядеть: амулет принял форму оскалившейся пасти неизвестного ему зверя. – Насколько я понимаю, амулет несет защитные функции. Поскольку ее статус рабыни официально и магически зафиксирован, некоторые свойства амулета, теоретически, должны распространяться и на вас, но в чем я уверен совершенно и полностью – магия «Ловушки» не пойдет наперекор более могущественной магии между хозяином и рабом.

Он все упомянул, что должен был? Точно ничего не забыл?

Джозеф болезненно ясно ощущал, как время утекает сквозь пальцы, и только беспокойно теребил разрезанную рубаху, невидящим взглядом глядя на мастера Колхо и пытаясь сообразить, все ли важное сказал. Свежие шрамы на груди слегка покалывало, лицо ощутимо раскраснелось (последствия лечения пламенем), но на общем фоне это терялось.

 

Тем более, что напряжение в комнате после его слов не снизилось, а наоборот – заметно возросло.

Обсудить у себя 0
Комментарии (0)
Чтобы комментировать надо зарегистрироваться или если вы уже регистрировались войти в свой аккаунт.
накрутка подписчиков инстаграм
Cips Çanta
Cips Çanta
Был на сайте никогда
31 год (14.02.1993)
Читателей: 5 Опыт: 0 Карма: 1
все 1 Мои друзья